Стивен Кинг - Сияние Страница 2

– Все это вам покажет Уотсон. План подвала – на стене котельной. – Он внушительно нахмурился, возможно желая показать, что столь низменные стороны жизнедеятельности «Оверлука», как котел и водопровод, не его, управляющего, забота. – Может быть неплохо было бы поставить там несколько крысоловок. Минуточку…

Он извлек из внутреннего кармана пиджака блокнот и нацарапал записку (на каждом листке четким почерком, черными чернилами было написано: СО СТОЛА СТЮАРТА УЛЛМАНА) и, оторвав листок, положил в ячейку для исходящих бумаг. Блокнот снова исчез в кармане пиджака Уллмана, словно завершая волшебный фокус: вот он есть, Джекки, малыш, а вот его нет. Да-а, парень-то и правда шишка.

Они заняли свои прежние места, Уллман – за столом, Джек – перед ним; задающий вопросы и отвечающий на них; проситель и не поддающийся хозяин. Уллман сложил аккуратные ладошки на пресс-папье и в упор взглянул на Джека – лысеющий низенький человек в костюме банкира и галстуке спокойного серого тона. Гвоздика в петлице уравновешивалась маленьким значком на другом лацкане. Там золотыми буковками было написано только одно слово: СОТРУДНИК.

– Мистер Торранс, я буду с вами предельно откровенным. Элберт Шокли – человек влиятельный, он много вложил в «Оверлук», который в этом сезоне впервые за свою историю принес прибыль. Кроме того, мистер Шокли заседает в Совете директоров, но в отелях мало что понимает, и уж он-то признает это раньше всех. Однако по поводу смотрителя он вполне ясно дал понять, чего хочет. А хочет он, чтобы мы наняли вас. Я так и сделаю. Но если бы в этом вопросе мне предоставили свободу действий, я бы предпочел вас не брать.

Джек стиснул потные руки на коленях, ломая пальцы. НАСТЫРНЫЙ СУКИН СЫН, НАСТЫРНЫЙ СУКИН…

– Не думаю, что вас сильно интересует мое мнение, мистер Торранс. Мне..

…СЫН, НАСТЫРНЫЙ СУКИН…

– … это безразлично. Разумеется, ваши чувства по отношению ко мне никак не влияют на мое личное убеждение, что для такой работы вы не годитесь. Вы могли бы заметить, что во время сезона, а он длится с пятнадцатого мая по тридцатое сентября, в «Оверлуке» постоянно работает сто десять человек – по человеку на каждый номер. Вряд ли я многим по душе и подозреваю, что некоторые считают меня изрядным мерзавцем. Если так, они не ошиблись. Чтобы управлять отелем так, как он заслуживает, приходится быть изрядным мерзавцем.

Тут он посмотрел на Джека – не будет ли комментариев – и Джек опять сверкнул рекламной улыбкой, до того зубастой, что это могло показаться оскорбительным.

Уллман сказал:

– «Оверлук» строился с 1907 по 1909 год. До ближайшего городка – Сайдвиндера – сорок миль к востоку по дорогам, которые в конце октября закрываются до апреля. Выстроил его некто Роберт Таунли Уотсон, дедушка нашего нынешнего техника. Здесь останавливались и Вандербильды, и Рокфеллеры, и Эсторы, и Дюпоны. В президентском люксе побывало четыре президента: Уилсон, Хардинг, Рузвельт и Никсон.

– Никсоном и Хардингом я бы не слишком гордился, – пробормотал Джек.

Уллман нахмурился, но несмотря на это продолжил.

– Мистеру Уотсону это оказалось не по силам и в 1915 году он продал отель. Потом отель продавали еще в 1922, 1929 и в 1936 годах. До окончания второй мировой войны он простоял без хозяина, а потом был куплен и полностью обновлен Хорасом Дервентом – миллионером, пилотом, кинопродюсером и антрепренером.

– Мне знакомо имя, – сказал Джек.

– Да. Вроде бы все, до чего он ни дотронется, превращается в золото… кроме «Оверлука». Прежде, чем первый послевоенный гость переступил этот порог, превратив дряхлую реликвию в место проведения шоу, отель сожрал больше миллиона долларов. Это Дервент пристроил площадку для игры в роке, которой вы, как я заметил, восхищались, когда приехали.

– Роке?

– Это – британский предок нашего крокета, мистер Торранс. Крокет, собственно, это дешевый, вульгарный вариант роке. Согласно легенде, в эту игру Дервента научил играть его светский секретарь, и тот положительно влюбился в нее. Должно быть, наша площадка для роке – самая лучшая в Америке.

– Не сомневаюсь, – серьезно сказал Джек. Площадка для роке, сад, где полно деревьев, подстриженных в форме зверей, а что еще? Игра «Дядюшка Уиггли» в натуральную величину за сараем с инвентарем? Мистер Стюарт Уллман начал сильно утомлять Джека, но было видно, что с Уллманом еще не все. Уллман собирался высказаться от души, до последнего словечка.

– Потеряв три миллиона, Дервент продал отель группе калифорнийских вкладчиков. Их попытка оказалась столь же неудачной. Просто они ничего не понимали в отелях.

В 1970 году отель купил мистер Шокли с группой помощников, передав управление мне. Несколько лет проработали вхолостую и мы, но я счастлив сообщить, что доверие ко мне нынешних владельцев полностью оправдалось. В прошлом году мы окупили расходы. А в этом году, впервые почти за семьдесят лет, счета «Оверлука» заполнялись черными чернилами.

Джек счел, что гордость этого суетливого человечка оправдана, но тут снова накатила волна прежнего отвращения. Он сказал:

– Не вижу никакой связи между, надо признать, цветистой историей «Оверлука» и вашим ощущением, что я не гожусь на эту работу, мистер Уллман.

– Одна из причин, по которой «Оверлук» приносил такие крупные убытки, заключается в том, что каждую зиму отель ветшает. Вы не поверите, как сильно это сокращает уровень прибыли, мистер Торранс. Зимы действительно суровы. Для того, чтобы решить эту проблему, я установил ставку смотрителя на зимний период, чтобы он занимался котлом, ежедневно прогревая здание по частям, по круговому циклу, сразу же чинил то, что ломается и не давал таким мелочам стать зародышем дальнейшего разрушения. В первую нашу зиму вместо одного человека я нанял семью. Случилась трагедия. Ужасная трагедия.

Уллман холодно, оценивающе посмотрел на Джека.

– Я совершил ошибку. Признаю это добровольно. Тот человек был пьяницей.

Джек почувствовал, как рот растягивает медленная, опасная улыбка, полная противоположность прежней, рекламной, сверкающей зубами.

– Вот что? Странно, что Эл вам не сказал. Я бросил.

– Да, мистер Шокли говорил, что вы больше не пьете. Еще он рассказывал о вашем последнем месте работы… о последнем оказанном вам доверии, скажем так. В Вермонте вы преподавали английский язык в подготовительной школе. И вышли из себя – не думаю, что следует вдаваться в излишние подробности. Но я действительно считаю, что случай с Грейди показателен, вот почему я коснулся в разговоре вашей… э-э… предыстории. Зимой 1970-71 года, после того, как мы подновили «Оверлук», но еще до нашего первого сезона, я нанял этого… этого несчастного по имени Делберт Грейди. Он поселился в комнатах, которые вам предстоит разделить с женой и сыном. С ним была жена и две дочки. У меня были сомнения – во-первых, из-за суровости зимы, а еще из-того, что семья Грейди целых пять или шесть месяцев будет отрезана от внешнего мира.