Николай Берг - Ночная смена. Крепость живых Страница 2

— Ты точно не пил, не нюхал, не вкуривал, не колол?

— Я как новорожденный. Причем новородок старорежимный — без послеродового похмельного синдрома.

— А может, это репетиция первого апреля? Ты ж сам прикалывался — ну когда тебя выперли с кафедральных лаборантов и заодно с пятого курса?

— Я был бы щщщастлифф… Но они его просто жрут. Рвут из него кусками мясо. И это тоже невозможно — человек так сырое мясо жрать не может. Челюсти не те и зубы не те…

Это не прикол.

— А друг из друга они куски не рвут?

— Не-а. Только мотоциклисту весь решпект с увагой. Правда, может, потому, что ему нечем кусать — сто шестьдесят кэмэ, да плюс бетонная стена, да минус шлем…

— Так. Ты не сердись, но как-то не верится в это. Честно. Это розыгрыш?

Братец опять вздохнул. Сейчас уже скорее как кит. Он вообще-то хороший парень, хотя и приколист. Работает судмедэкспертом в Петродворцовском бюро судмедэкспертизы. Что всю семью удивляет, так это то, что его там ценят и всерьез уважают. Шуточки-то у него бывали всякие, но, во всяком случае, незлые. И если его раскусывают, то сразу признается… В целом совершенно невнятная ситуация. И на белочку вроде непохоже…

— Нет. Не розыгрыш. Я понимаю, что надо милиципунеров вызывать. Если я им все это расскажу, то они пришлют бригаду из ПНД.[1] Тех я никого не знаю. Пока разберутся, наколют галоперидолом — и буду я Лером Новодворским… Мозги свои жалко. Я, собственно, совета хочу попросить: как мне их вызвать и чтоб приехали? Своими глазами глянут — будет проще.

— Я бы сказал, что морг обнесли ночью. А когда к тебе выедут, отзвонился бы еще раз и сказал как есть: типа не считайте меня сумасшедшим и выехавшим не говорите, — если они скажут то же самое, значит, дело плохо и Армагеддец с Апокалипсисой нагрянули.

— Ну, в общем, как-то, наверно, так. У меня как-то сейчас плохо с соображательностью… Я тебе отзвонюсь… Слушай, у прозектора с лицом что-то неладно… Ну, отбой, связь кончаю.

Гм… Сумасшедших у нас в роду не было. Если это не шизофрения и не острое отравление таблетками-порошочками, то даже и не знаю, что думать. Да не, быть этого не может.

Все равно не засну. Поставлю чайник.

Так. Или братец стал умом скорбен. Или что-то другое. Что может быть другое?

Ожившие мертвецы… Ромеро…[2] Зомби… «Мо-о-озги»…

Что с гаитянскими зомби? Они ведь тоже умирают. Лежат в могиле. Потом их вынимают оттуда «колдуны» и ожившего человека пользуют на тупой и тяжелой работе. Заодно помимо бессловесного раба, что полезно в хозяйстве, еще и запугивают своей некромантией окружающих — до поросячьего визга. А суть в подборе нейротоксинов, которые вводят бедолагам — всасываются в слизистые, когда им в лицо бросают или выдувают порошочек… Стоит вдохнуть — и конец человеку… Потом тяжелейший шок, кома с минимальными признаками жизни — и выздоровление… Только без большей части коры головного мозга. Она от тесного знакомства с нейротоксином рыбы фугу гибнет…

Фильм, помнится, даже был про американского фармаколога, который эту штучку разгадал… «Змей и радуга»,[3] точно.

В Петродворце завелся колдун-вуду? Бред, конечно… Хотя после перестройки чего только не было… Или все клиенты судмедморга отужинали в японском ресторане с дрянным поваром? Там ведь эта самая рыба фугу — деликатес, только готовить ее может специально обученный повар экстра-класса… Но все равно в Японии периодически кто-нибудь или дохнет, или становится глубоким инвалидом, сходив в ресторан с рыбной кухней…

Чайник, сволочь, не закипает. Наверно, потому, что я на него таращусь. По совету Джерома[4] надо не смотреть на него, а, наоборот, показывать всем своим видом, что чай — последнее, чего бы ты хотел…

Что еще может быть у братца? Про сумасшествие буду думать в последнюю очередь, пока симптоматика не каноническая, отложим эту версию. Что может быть еще?

Может, они потому и стали жрать мотоциклиста, что у него расквашена голова и соответственно мозги наружу? Но по классике — они любят свежие «мо-о-озги»…

Глупости какие в голову лезут… «Пэрис Хилтон не страшны зомби! У нее нет мозгов!»

Позвоню-ка я ему сам! Вот ведь дьявольщина — мобила разрядилась. Опять совсем про нее забыл. Ладно, по домашнему.

Братец ответил тут же, словно держал трубу в руке:

— Ага!

— Что нового?

— Менты прибыли. Чешут затылки. Судя по всему, после переговоров не они одни.

— А службу ПНД за вами всеми не выслали?

— Не-а. Нас тут слишком много. Это во-первых. А во-вторых, тут тебе не проклятый тоталитаризьм! Прав у ПНД сейчас нет никаких… Ждем начальство — сержант туда соваться без начальства не хочет. Приедет Гутковский — будет решать. Он, к слову, не поверил. Считает, что тут все формалину напились.

— Ну у него есть некоторые основания. Как эти зомбы выглядят?

— Да как обычные покойники. Кстати, не все восстали — кроме мотоциклиста так же неколебимы подснежники и месячной давности топляк. И баба зеленая подвальная тоже лежит. Жрут почему-то только байкера. И вообще, все вчерашнего вечернего поступления поднялись, которых уже без меня привезли.

— Они, случаем, не ходили в японский ресторан?

Братец ржет. Похоже, не ходили.

— Это бомжи-подзаборники. Вчера заморозки были, эти олухи так ловко запалили печку в дачном домике, что траванулись угарным газом. Их поздно вечером всех четверых и привезли. Одна баба, трое мужиков. А тут с чего-то и прозектор к ним присоединился. У него, между прочим, обгрызена рука. И знаешь, точно у него что-то с лицом. Этих четверых я вчера не видал, а у него морда стала как лошадиная. И по-моему челюсти заматорели…

— Ну если ты не шутишь, то сырое мясо так просто не откусишь… Так что челюсти понятно…

— Слушай, позвони родителям, а! Пусть они пока особенно из дому не выходят! Только так… осторожненько… Не хотелось бы, чтоб они тут же примчались на деток сумасшедших любоваться…

— Принято. Позвоню. И тебе тоже.

— Отбой, связь кончаю.

…Родители уже убыли на дачу. Чтоб нам не мешать. Жениться уже бы нам пора, а мы с братцем все вольными казаками. Нам ненавязчиво намекают, что пора бы и о внуках подумать.

Южан в пример ставят. Нет, все верно, оно, конечно, и надо бы. Но пока еще можно не впрягаться в семейное тягло — почему б и не пожить в собственное удовольствие.

Дача — обычный деревенский дом предвоенной постройки. Деревня — забытая Богом дыра в Новгородской губернии. Но родителям там почему-то нравится. Вот со связью там хреновато — всучил я им мобилку, но пользуются они ею с опаской, да и прием неуверенный. Особенно утром…