Рэй Брэдбери - Крик из-под земли Страница 2

— Ну и чего она добилась? Вышла замуж за такое чудовище.

— Пап! — встряла я.

— Что правда, то правда. Нрав у Чарли крутой, — продолжал папа. — Помнишь, Хелен играла главную роль в школьном выпускном спектакле? Хороша была, как картинка. И даже сама пару песен для этого спектакля сочинила. В то лето она и мне посвятила песню.

— Ха! — фыркнула мама.

— Не смейся. Песня была хорошая.

— Ты мне никогда не рассказывал.

— Это было только между нами. Как же там пелось?

— Пап! — сказала я.

— Отправляйся-ка ты с дочкой на пустырь, пока до греха не дошло, — сказала мама. — А уж потом споешь мне эту дивную песню.

— Ладно, будем собираться, — сказал папа, и я потащила его на улицу.

В такую жару на пустырь никто не выходил, и только зеленые, коричневые и бесцветные осколки бутылочного стекла пускали солнечных зайчиков.

— Показывай, где твоя крикунья, — засмеялся папа.

— Лопаты забыли, — спохватилась я.

— Успеется. Для начала послушаем сольный концерт, — сказал папа.

Подвела я его к тому самому месту.

— Вот здесь, — говорю, — слушай.

Стали мы прислушиваться.

— Ничего не слышу, хоть убей, — сказал папа.

— Шшш! — говорю ему. — Надо подождать.

Подождали.

— Эй, вы! Кто кричал? — Я уже и сама стала кричать.

Мы слышали, как светит солнце. Слышали, как ветер шевелит листву — вообще неслышно. Потом автобус проехал.

И больше ничего.

— Маргарет, — сказал папа, — советую тебе вернуться домой, лечь в постель и обвязать голову мокрым полотенцем.

— Но она была здесь, — не вытерпела я. — Вот именно на этом месте я ее слышала! Она прямо выла, выла, выла. Смотри, тут даже земля вскопана.

Я нагнулась — и во все горло:

— Эй, вы, там, внизу!

— Маргарет, — остановил меня папа, — вчера мистер Келли выкопал здесь большую яму, чтобы сбрасывать туда мусор и всякий хлам.

— А ночью, — объясняю ему, — кто-то другой этим воспользовался и сбросил туда женщину. А сверху забросал землей, как будто так и было.

— Пойду-ка я домой приму холодный душ, — решил папа.

— А как же твое обещание?

— На таком солнцепеке работать вредно, — отговорился папа. — Жарища-то какая.

И ушел домой. Мне было слышно, как хлопнула дверь черного хода.

Я даже ногами затопала.

— Вот черт! — вырвалось у меня.

И тут снова раздался крик.

Она кричала и кричала. Может, она была связана по рукам и ногам и не сумела высвободиться, а теперь собралась с силами и опять стала звать на помощь, а что я могла сделать в одиночку?

Солнце палит, а я стою на пустыре и чуть не плачу. Потом все-таки помчалась к дому и забарабанила в дверь.

— Папа, она снова кричит!

— Конечно, конечно, — сказал папа. — Пойдем-ка. — И стал подталкивать меня наверх. — Вот так-то лучше. — Заставил меня лечь в постель и положил мне на лоб полотенце, смоченное холодной водой. — Тебе надо отдохнуть.

Тут я разревелась.

— Пап, она же умрет, и мы будем виноваты. Ее закопали живьем, как в рассказе Эдгара По. Только представь, какой это ужас: ты кричишь, а людям и дела нет.

— На улицу сегодня ни ногой, — папа опасался за мое здоровье. — До вечера полежишь в постели. — С этими словами он вышел из моей спальни и запер меня на ключ.

Из гостиной доносился их с мамой разговор. Слезы у меня скоро высохли. Выбралась я из постели и на цыпочках подкралась к окну. Моя комната — на втором этаже. Высоковато. Пришлось сдернуть с кровати простыню, привязать за один угол к ножке кровати и свесить из окна. Потом я влезла на подоконник и благополучно съехала по этой простыне на землю.

Добежала я тайком до сарая, прихватила пару лопат и понеслась на пустырь. А духотища жуткая, как никогда. Стала я копать: копаю-копаю, а голос из-под земли все не смолкает…

С меня семь потов сошло. Вонзаешь лопату, а там сплошь камни да стекла. Я боялась, что провожусь до темноты и все равно не успею.

А что было делать? Бежать за подмогой? И что сказать людям? Они ведь все рассуждают, как мои предки. Нет, надо было копать, сколько хватит сил, и рассчитывать только на себя.

Минут через десять на пустыре появился Диппи Смит. Мы с ним одногодки, вместе в школу бегаем.

— Здорово, Маргарет! — говорит.

— А, Диппи. — Это я на выдохе.

— Чем занимаешься? — спрашивает.

— Копаю.

— Что ищешь?

— Тут из-под земли тетка кричит, надо ее откопать. — Так ему и сказала.

— Не слышу никакую тетку, — сказал Диппи.

— Ты посиди да обожди чуток — и услышишь. А еще лучше помоги.

— И не подумаю, — говорит, — пока не услышу крик.

Мы немного выждали.

— Слыхал? — завопила я. — Теперь доволен?

— Ага! — Хоть и не сразу, Диппи меня зауважал, даже глаза заблестели. — Нормально! Повтори-ка!

— Что повторить?

— Крик такой.

— Надо выждать. — Я даже растерялась.

— Нет, прямо сейчас! — Вот пристал, даже вцепился мне в плечо и начал трясти. — Давай, не тяни резину. — Порылся он в кармане и выудил небольшой агатовый шарик. — Гляди! — Он сунул шарик мне в руку. — Если завоешь, как тогда, — подарю.

Из-под земли раздался протяжный крик.

— Ну, ты даешь! — говорит Диппи. — Покажи, как это у тебя получается! — А сам так и ходит кругами, как будто диковинку разглядывает.

— У меня не… — заговорила я.

— Небось прикупила эту книжечку, «Говори не своим голосом», — Диппи продолжал строить догадки. — Десять центов стоит, ее из Техаса выписывают, в Далласе специальный магазин есть. Точно? У тебя во рту спрятана такая хитрая фиговинка чревовещательная, да?

— Типа того. — Пришлось соврать, чтобы он не слинял раньше времени, — Ты мне помоги, а я тебе по секрету скажу, в чем тут фокус.

— Лады, — согласился Диппи. — Давай сюда лопату.

Теперь мы копали вдвоем, а женщина время от времени начинала звать на помощь.

— Круто, — поражался Диппи, — можно подумать, она у нас под ногами. Мэгги, у тебя талант! — А потом спрашивает: — Как ее зовут-то?

— Кого?

— Да «крикливую» эту! Зуб даю, ты для такого фокуса целую историю придумала.

— А как же! — Пришлось соображать на ходу. — Зовут ее Вилма Швайгер, богатая старуха, девяносто шесть лет, и ее заживо похоронил злодей по фамилии Спайк, он фальшивомонетчик, подделывает десятидолларовые бумажки.

— Круто, — сказал Диппи.

— В этой же яме закопан клад, а я… я — расхитительница гробниц, хочу и старушке жизнь спасти, и клад себе забрать. — Мне уже стало невмоготу лопатой махать.

Диппи сощурился, как китаец, и напустил на себя таинственный вид: