Анна Кирьянова - Охота Сорни-Най [журнальный вариант] Страница 2

А пока ему приходилось все делать самому, самому тратить свои скромные сбережения и рассчитывать только на себя. Зато и слава первооткрывателя достанется именно ему, никто не сможет оспорить у Глотова пальму первенства в открытии древнего идола, сплошь состоящего из золота, или в составлении новой обширной карты с указанием всех неисследованных ранее мест. Как плохи и неподробны нынешние карты, Глотов убедился на собственном опыте, пару дней проблуждав по лесу. Пришлось ему потом нанять двух вогулов-проводников, отменно знавших местность и давших много ценных указаний и помощи. Однако новая возникла закавыка: вогулы наотрез отказывались следовать в ту сторону, куда так стремился попасть Фома Яковлевич. До поры великолепно выполнявшие роль верных Вергилиев, трудолюбивые, кроткие, довольные донельзя той малостью, что мог уделить им небогатый Глотов, проводники мгновенно замкнулись в себе, и посуровели их плоские, доселе добродушные лица. Это произошло сразу, как только путешественник откровенно рассказал о цели своей одинокой экспедиции: что ищет он гору Девяти Мертвецов, о которой узнал от других русских, бывавших здесь во время оно.

— Туда нельзя ходить, — строго сказал проводник постарше, Юрген. — Туда только шаманы могут ходить, носить жертву.

Глотов принялся разубеждать своих проводников, настаивать на христианской точке зрения, что истинно верующему человеку ничто повредить не может, а шаманы — тьма и казнь для вогульского народа, но вогулы были непреклонны. Наконец сошлись на том, что манси еще немного проводят смельчака, укажут ему примерное направление пути. Останется идти где-то около двенадцати часов, может, чуть больше. То есть ранним утром Юрген и Халалей отправятся обратно в свое селение, до которого около трех суток пути, а Глотов двинется дальше.

Глотов согласился, уговорил вогулов взять с собой тяжелый мешок с продуктами, который ему одному был не нужен. Глотову вполне хватит того запаса, что он несет на себе; да и ружье на что? С ружьем Фома Яковлевич умел управляться просто отлично, ему ничего не стоило настрелять себе к обеду и жирных куропаток, и тетеревов, и зайцев. Ощиплешь такую куропаточку или рябчика, зажаришь на костре, и никаких тебе деликатесов не нужно. Разве что добрый ломоть хлеба, без которого русскому человеку — никуда.

Вот с верным ружьецом, с мешком заплечным, на широких лыжах, путешественник Фома Глотов отправится дальше, к той заветной горе Мертвецов, где, возможно, таится сокровище.

Золотую Бабу Фома Яковлевич почему-то представлял себе как снежную бабу: в виде трех комков золота, поставленных один на другой, как по оттепели ставят ребятишки во дворах домов убогое подобие человека. И вот этакая снежная баба стоит себе где-то в лесу у горы, ждет первооткрывателя своей примитивной красы! А если и не удастся найти Бабу, то Глотов составит отличную карту местности, очень четкий план с подробными указаниями и пояснениями, так что его имя внесут золотыми буквами в почетную летопись Географического общества.

Это неправда, что путешественниками движет одна только фанатичная страсть к победе, к открытию; за нею часто стоят причины вполне человеческие и понятные. Хочется им и славы, и достатка, и внимания к своей персоне, и доброжелательного участия в своей судьбе власть имущих. Мечтал об этом и Фома Яковлевич, но не столько для личной пользы, сколько для всего человечества, для науки, которой он поклялся служить верно всю свою жизнь.

Часть первая

“Совершенно секретно

Довожу до вашего сведения, что на севере Свердловской области, в Ивдельском районе, вновь стали набирать силу специально распускаемые местными шаманами слухи о необычных явлениях вблизи горы Девяти Мертвецов — Сяхат-Хатыл. Жители близлежащих деревень и селений пересказывают слухи о якобы летающих в этом районе огненных шарах размером около двух метров в диаметре, способных убивать на пути своего полета все живое. Шары появляются преимущественно в ночное время, количество их велико, они ярко светятся в темноте, освещая пространство на несколько километров. Кроме того, некоторые жители деревни Вогулки рассказывают о странных звуках наподобие гула и звона, исключительно громких и неприятных, которые, по их мнению, производит некая Сорни-Най — местное божество, требующее жертвы.

Несколько раз бесследно пропадали люди; так, исчез и не был обнаружен бывший осужденный В. Гофман, отбывавший срок в Ивдельском лагере. По непроверенным сведениям, Гофман отправился на поиски Золотой Бабы — идола, изготовленного сотни лет назад шаманами манси из чистого самородкового золота. Гофман пропал около года назад, и до сих пор его тело не обнаружено. Пропадали и жители деревень, которые также не были обнаружены.

Мне стало известно, что группа шаманов манси с целью религиозной практики и устрашения местного населения настаивает на жертвоприношении. Недавно были найдены объеденные дикими животными два трупа, установить личность из-за серьезных повреждений не представляется возможным. У трупов отсутствуют языки и глазные яблоки, что, впрочем, может являться следствием повреждений, нанесенных зверями”.

Генерал раздраженно бросил документ на стол, где уже лежало несколько листков дрянной серой бумаги, мелко исписанной четким разборчивым почерком. Это было уже второе донесение спецагента из северного района Свердловской области. Опять эта галиматья о каких-то огненных шарах и древних шаманских культах, о которых генералу доводилось читать в книжке про Алитета, удостоенной Сталинской премии. То ли все помешались на фантастике, то ли и впрямь активизировались служители культа, борьбу с которыми Генеральный секретарь Хрущев назвал одной из основных задач их ведомства. Одно ясно — необходимо принять меры и доложить о них в Главное управление. Необходимо получить больше информации и своими глазами, так сказать, поглядеть, что же там происходит. Генерал поднял тяжелую телефонную трубку и приказал вызвать к себе майора Николаева.

Над большим промышленным городом занималась заря. Несмотря на ранний час, на улицах было немного людей: большинство горожан работали на заводах, а там первая смена вставала к станкам уже в семь часов утра. Хмурое небо чуть посветлело на востоке, дул сильный пронизывающий ветер, начиналась метель. Молодой человек в модной куртке с меховым воротником и кроличьей шапке-ушанке прыгнул в деревянный дребезжащий трамвай. Ехать предстояло долго: юноша жил на самой окраине, там, где за бараками и желтенькими двухэтажными домиками чернел густой уральский лес. В трамвае были свободные места; молодой человек сел у окна и начал ковырять пальцем корку льда, покрывавшую стекло. На душе у него было тревожно.