Брайан Ламли - Вамфири Страница 2

Кракович очень устал. Он ни минуты не спал после того кошмара и не был уверен в том, что вообще когда-нибудь сможет заснуть. Он и еще четверо оставшихся в живых, один из которых сошел с ума и все время бредил, вышли из своего убежища только в воскресенье утром, когда там закончился запас воздуха. После того как всех допросили, остальные отправились по домам. Особняк в Бронницах являлся особо секретным учреждением, поэтому все полученные от них сведения не должны были стать достоянием гласности. Феликс Кракович, единственный из всех, кто выжил в этом кошмаре, способный рассуждать здраво, потребовал, чтобы обо всем произошедшем было немедленно доложено Леониду Брежневу. Таков был порядок: Брежнев был главой государства и несмотря на то, что отдел экстрасенсорики он отдал в полное распоряжение Григорию Боровицу, он тем не менее лично нес за него ответственность, и отдел напрямую подчинялся именно ему. Лидер партии высоко ценил работу отдела и внимательно следил за его деятельностью — во всяком случае за наиболее важными ее результатами. Кроме того, Боровиц, вероятнее всего, достаточно подробно объяснял ему суть паранормальных исследований отдела, то есть интеллектуального шпионажа, поэтому Брежнев должен был быть достаточно осведомлен для того, чтобы разобраться и дать оценку всему, что здесь произошло. Во всяком случае, Кракович надеялся на это. Так или иначе, но доложить непосредственно Брежневу все же лучше, считал он, чем давать объяснения Юрию Андропову.

— Кракович? — рявкнула трубка. (Был ли это на самом деле генеральный секретарь?)

— Э-э-э... да... Феликс Кракович у телефона. Я был сотрудником отдела Григория Боровица.

— Феликс? Зачем мне твое имя? Ты что, хочешь, чтобы я тебя по имени называл? — Голос звучал сурово и в то же время создавалось впечатление, что у его обладателя рот набит кашей. Кракович несколько раз слышал выступления Брежнева, хотя тот и нечасто произносил речи. Теперь он уже не сомневался в том, что разговаривает с генсеком.

— Я... нет, конечно же, нет, товарищ генеральный секретарь... — (Кракович недоумевал, как же ему следует обращаться к Брежневу.)

— Но я...

— Послушай, ты там за старшего, что ли?

— Да... э-э-э... товарищ генеральный...

— Забудь о всякой ерунде, — резко оборвал его Брежнев. — Я не нуждаюсь в напоминании о том, кто я такой.

Мне нужны только твои ответы. Что, никого старше тебя по должности не осталось?

— Нет.

— А равных тебе?

— Четверо, но один из них сумасшедший.

— Что?

— Он сошел с ума, когда... когда все это произошло. Последовала пауза, потом голос зазвучал уже мягче:

— Ты знаешь, что Боровиц мертв?

— Да. Его нашел сосед по даче в Жуковке. Сосед был отставным сотрудником КГБ, поэтому сразу же связался с товарищем Андроповым, который послал туда своего человека. Сейчас он здесь.

— Мне известно еще одно имя, — голос Брежнева был густым и одновременно каким-то булькающим. — Борис Драгошани. Что с ним?

— Мертв, — ответил Кракович и, не удержавшись, добавил:

— Слава Богу!

— Что? Ты радуешься смерти своего товарища?

— Я... да. Я рад, — Кракович слишком устал, чтобы хитрить, поэтому говорил то, что думал на самом деле. — Я считаю, что он в определенной степени виноват в случившемся, что именно из-за него все произошло. Тело его еще здесь. Как и тела остальных, в том числе, как мы предполагаем, английского агента Гарри Кифа. И кроме того...

— Татары? — Брежнев говорил теперь совершенно спокойно.

Кракович вздохнул. Да, этот человек не любил многословных разговоров.

— Да, но они больше... не двигаются, — ответил он. Снова последовала пауза.

— Кракович, э-э-э... Феликс — так ты сказал тебя зовут? Я читал донесения остальных троих. Они соответствуют действительности? Это не что-то вроде массового гипноза, галлюцинаций или чего-нибудь в том же духе? Здесь не может быть никакой ошибки? Все действительно было так ужасно и дела на самом деле настолько плохи?

— Они вполне правдивы — ошибки быть не может. Все так и было.

— Послушай, Феликс. Возьми руководство на себя. Я имею в виду — возглавь организацию. Я не хочу, чтобы отдел экстрасенсорики прекратил свое существование. Он играет слишком большую роль в обеспечении нашей безопасности. А сам Боровиц лично значил для меня так много, что мои остальные генералы даже представить себе этого не могут. Вот почему я хочу, чтобы отдел возобновил работу. Так что, похоже, у тебя впереди много дел.

Кракович почувствовал себя пойманной в ловушку мухой — он едва стоял на ногах и почти лишился дара речи.

— Я... товарищ... я хотел сказать...

— Ты справишься с задачей?

Кракович отнюдь не был дураком. Он понимал, что для него это лучший шанс в жизни.

— На это потребуются годы. Но я постараюсь и сделаю все, что в моих силах.

— Прекрасно! Но если ты возьмешься за это дело, тебе придется не просто постараться, Феликс. Перечисли мне все, что тебе потребуется, и я прослежу, чтобы ты все получил. Но прежде я хочу получить ответы на вопросы. И докладывать следует только мне лично. Ты понял меня? Информация должна быть строго секретной и ни в коем случае не должна просочиться куда-либо. Кстати, ты сказал, что рядом с тобой находится кто-то из сотрудников КГБ?

— Он на улице, где-то на территории.

— Найди его, — голос Брежнева вновь стал резким. — Приведи к телефону. Я хочу с ним поговорить.

Кракович направился было к двери, но в этот момент она открылась и вошел тот, о ком только что шла речь. Расправив плечи и прищурившись, он сурово взглянул на Краковича.

— Мы еще не закончили разговор, товарищ.

— Боюсь, что закончили, — Кракович воспрянул духом, оживился и вновь почувствовал себя на плаву. Но в то же время он ощущал страшную усталость. — С вами хотят поговорить по телефону.

— Да? Со мной? — Гебешник протиснулся мимо него к телефону. — Кто это? Кто-то из моего руководства?

— Не уверен, — солгал Кракович. — Думаю, что это кто-то из высшего руководства.

Гебешник хмуро покосился на него, что-то проворчал себе под нос и схватил со стола трубку:

— Янов слушает. В чем дело? Я очень занят и... И вдруг выражение и цвет его лица резко изменились. Он заметно вздрогнул и даже покачнулся. Казалось, что только телефонная трубка помогла ему устоять на ногах.

— Да, товарищ... Да, конечно... Да, товарищ... Да... Да... Нет, товарищ... Все исполню... Да... Но я... нет, товарищ... Есть! — Он выглядел совершенно больным, когда протягивал трубку обратно Краковичу, радуясь, что наконец-то избавился от нее.

В тот момент, когда Кракович взял трубку, гебешник злобно прошипел:

— Идиот! Это же генеральный секретарь партии! Кракович округлил глаза и раскрыл рот, изображая крайнее удивление, потом небрежно бросил в трубку: