Говард Лавкрафт - Ловушка Страница 2

По спине у меня пробежал неприятный холодок. Обнаруженный мною таинственный феномен, несомненно, заслуживал самого тщательного исследования; и едва я успел подумать об этом, как тут же вспомнил взгляд, который бросил на старое зеркало Роберт Грандисон, уходя на урок. Этого наблюдательного и сообразительного малого следует обязательно привлечь к разгадке тайны копенгагенского стекла, решил я тогда про себя.

Увы, случившееся вскоре после того событие на некоторое время заставило меня забыть о зеркале и, по иронии судьбы, виновником тому стал именно Роберт Грандисон. После его ухода я отлучился из школы и вернулся только к вечерней перекличке, которая производилась ежедневно в четверть шестого пополудни и являлась обязательной для всех воспитанников школы. Роберта на ней не оказалось и это, учитывая его дисциплинированность, было более чем необычно. Встревоженный этим обстоятельством, я тут же разыскал Брауна и услышал от него, что мальчик бесследно исчез. Лихорадочные поиски не дали никаких результатов: его не было ни в его комнате, ни в классах, ни в спортивном зале, ни во всех других вообразимых и невообразимых местах, хотя и это было самое странное все его вещи, включая верхнюю одежду, пребывали в целости и сохранности там, где им и надлежало быть.

В тот же вечер мы опросили всю округу, но это не дало нам ровным счетом ничего. Никто из местных жителей его не видел; мы позвонили всем жившим поблизости торговцам, что снабжали нашу школу продуктами, но и они не располагали никакой информацией об исчезнувшем воспитаннике. В последний раз его видели на перемене после урока, закончившегося в два пятнадцать пополудни он направлялся вверх по лестнице спального корпуса номер три, где располагалась его комната.

Когда слух о его пропаже разнесся по всей школе, он произвел эффект разорвавшейся бомбы. Бедняга Браун ходил сам не свой в его долгой практике директора и владельца частной школы, которая всегда славилась дисциплиной и порядком, ни разу не случалось столь экстраординарного происшествия. Была, впрочем, слабая надежда, что мальчик объявится у себя дома в западной Пенсильвании, но время шло, а Роберта так и не дождались в родительском доме; да и немудрено: на свежем снегу вокруг школы не было никаких следов — стало быть, за последние несколько дней никто не покидал пределов учебного заведения. Это было невероятно, но мальчик исчез, исчез абсолютно бесследно.

Родители Роберта приехали в школу уже на второй день после его исчезновения. Они держались мужественно, хотя, конечно, это стоило им огромных усилий — видно было, что неожиданное горе буквально надломило их обоих. Браун тоже выглядел постаревшим лет на десять, но и он, и убитые горем родители были бессильны что-либо сделать. На четвертый день вся школа утвердилась во мнении, что исчезновение Роберта Грандисона является абсолютно неразрешимой загадкой и что школьной администрации только и остается, что констатировать бесследную пропажу несчастного подростка. Мистер Грандисон и его жена с большой неохотой уехали домой, и их отъезд как раз совпал с началом десятидневных рождественских каникул.

Школа быстро опустела — разъехались и ученики, и учителя с Брауном во главе, и весь обслуживающий персонал. Я остался один-одинешенек в огромном опустевшем здании.

Я хорошо помню тот день. Только-только пробило двенадцать; я сидел у затопленного камина, размышляя об исчезновении Роберта и прокручивая в уме все мыслимые и немыслимые теории на этот счет. К вечеру то ли от напряженных раздумий, то ли от долгого сидения у жаркого огня у меня разболелась голова, да так сильно, что я не смог справиться даже с легким ужином. Пройдясь немного по длинным пустым коридорам, я вернулся к себе и снова погрузился в раздумья. Когда часы пробили десять, я очнулся, обнаружив себя сидящим в кресле посреди холодной комнаты — пока я спал, огонь в камине угас совершенно. Чувствовал я себя неважно — если говорить о физическом состоянии; что же касается умственных сил, то тут, напротив, я ощутил неожиданный прилив и понял, что мои шансы на разгадку судьбы Роберта Грандисона не так уж ничтожны. Дело в том, что видения моего давешнего сна позволяли (разумеется, с известной долей осторожности) предположить, что Роберт отчаянно пытался наладить со мною связь. Во всяком случае, я был твердо уверен в том, что явившаяся мне во сне бледная тень была не чем иным, как тенью Роберта Грандисона, бесследно исчезнувшего из мира людей несколько дней тому назад, и это вселяло в меня надежду, что Роберт жив и что его можно спасти.

Такая уверенность может показаться вам странной, но не следует забывать, что я много лет провел в Вест-Индии, где мне доводилось не раз соприкасаться с разного рода необъяснимыми явлениями. Скажу и то, что прежде чем заснуть, я сознательно напрягал свой мозг, пытаясь установить нечто вроде мысленного контакта с исчезнувшим воспитанником. Даже самый посредственный ученый, опираясь на труды Фрейда, Юнга и Адлера, может подтвердить, что подсознание спящего человека наиболее восприимчиво к впечатлениям извне, хотя впечатления эти, как правило, бесследно исчезают при пробуждении.

Допустим, телепатия и в самом деле существует — отсюда следует, что на спящего человека можно оказывать довольно сильное телепатическое воздействие. Так что если я надеялся получить какую-то весточку от Роберта, то это должно было произойти в состоянии глубокого сна. Разумеется, после пробуждения мой мозг мог и не сохранить содержание этого послания, но втайне я надеялся на свою необычную способность удерживать в сознании следы самых фантастических ночных видений — она была выработана мною путем неустанных умственных упражнений, которыми я скрашивал свое одиночество в тех случаях, когда судьба заносила меня в какой-нибудь унылый и пустынный уголок земного шара.

В тот раз я, должно быть, заснул мгновенно и, судя по необычайной живописности и непрерывности видений, мой сон был очень глубок. Когда я проснулся, часы показывали 6.45, и смутные ощущения, испытываемые мною в тот момент, были явно навеяны недавним сном. Я все еще видел перед собой фигуру Роберта Грандисона, окрашенную в необычные темно-сине-зеленые тона, и все же, несмотря на странную окраску его одежд и открытых участков тела, это, несомненно, был Роберт. Он отчаянно пытался заговорить со мной, но по каким-то неведомым причинам это ему было не под силу. Казалось, нас разделяла некая пространственная преграда — таинственная, невидимая стена, природа которой была в одинаковой степени загадочной для нас обоих.

Да, я действительно видел Роберта, и — странное дело! — хотя я лицезрел его на значительном расстоянии от себя, он в то же время как будто находился рядом со мной. Хоть и не сразу, но я нашел этому объяснение — размеры его тела непонятным образом изменялись в прямой, а не в обратной пропорции, то есть чем больше было разделяющее нас расстояние, тем крупнее были размеры самого Роберта, тогда как в реальной практике удаленность и величина предметов находятся в обратной зависимости. Законы перспективы в данном случае были явно поставлены с ног на голову. И все же более всего я был озадачен даже не пропорциями размеров Роберта и не туманными, расплывчатыми очертаниями его фигуры, а именно той, мягко говоря, аномальной расцветкой его одежды и тела, какую я только что наблюдал во сне.