Говард Лавкрафт - Дерево на холме Страница 2

Потом меня осенило. Я сделаю несколько снимков этого дерева и покажу их Теунису. Быть может, увидев их, он перестанет делать вид, будто ему все безразлично. А если что, я мог бы пересказать ему свой сон… Достав из чехла фотоаппарат, я сделал несколько снимков как самого дерева, так и окружавшего его ландшафта. На всякий случай я также сфотографировал один из сверкавших на солнце снежных пиков. Может быть, я захочу сюда вернуться, и тогда эти снимки пригодятся.

Засунув фотоаппарат в футляр, я вернулся на свое мягкое травянистое ложе. Похоже, что это место под деревом обладало какой-то неведомой чудодейственной силой. Во всяком случае, мне не хотелось его покидать. Я глянул вверх, на странные листья округлой формы, и снова закрыл глаза. Легкий ветерок играл в ветвях; их мягкий мелодичный шелест навеял на меня сладкую истому, и вскоре я задремал. Внезапно я снова увидел бледно-розовое небо и три солнца. Страна трех теней! И вновь величественный храм предстал перед моим взором. Казалось, будто я лечу по воздуху, как некий бестелесный дух, и разглядываю чудеса этого удивительного многомерного мира. Причудливо изогнутые карнизы храма вселяли в меня безотчетный страх, и я понял, что эту страну не видел еще ни один смертный даже в своих самых дерзких грезах.

И снова передо мной возникла огромная зияющая дыра входа; меня словно затягивало в это черное клубящееся облако. Казалось, что я гляжу в даль без конца и без края. Я не нахожу слов, чтобы описать это чудовищное Ничто, эту непроницаемую бездонную тьму, кишевшую невообразимыми тенями и предметами, плодами безумия и бреда, столь же неуловимыми и призрачными, как мгла, скрывающая таинственную Шамбалу.

Душа моя ушла в пятки. Я был смертельно испуган. Я кричал, не переводя дух, и чувствовал, что схожу с ума. Затем, все еще во сне, я бросился бежать — и бежал бесконечно долго, охваченный предельным ужасом, но от чего именно я спасался бегством, я не знал. И хотя я покинул этот храм и адскую бездну, в глубине души я понимал, что мне суждено вернуться сюда и только чудо может меня спасти.

Я открыл глаза. Дерева надо мной не было. Я лежал ничком на каменистом склоне. Одежда моя находилась в самом плачевном состоянии, ладони были исцарапаны в кровь. Я медленно поднялся на ноги, корчась от невыносимой боли. Теперь я узнал то место, где находился, — это был холм, с которого я впервые увидел ту опаленную зону. Выходит, что я проделал не одну милю, находясь в бессознательном состоянии! Дерева не было в поле зрения, и я облегченно вздохнул. Брюки мои были разодраны на коленях — стало быть, часть пути я проделал на четвереньках.

Я взглянул на солнце — оно клонилось к западу! Где же я все это время был? Я судорожно выхватил часы. Они остановились в 10.34.

— Так, значит, ты получил фотографии? — произнес Теунис, лениво растягивая слова. Я поднял голову и встретил его серый, холодный взгляд, брошенный мне с другого конца обеденного стола. Три дня миновало с тех пор, как я вернулся с Наделов Сатаны. Я, конечно, уже успел ему поведать о видении, посетившем меня под деревом, но мой рассказ вызвал у него только смех.

— Да, — ответил я. — Они пришли вчера вечером. Я еще даже не распечатал пакет. Рассмотри их как следует если, конечно, они достаточно качественные. Быть может, ты изменишь свое мнение.

Теунис усмехнулся, отхлебнул кофе. Я протянул ему нераспечатанный конверт. Он тут же вскрыл его и достал снимки. Как только он увидел первый из них, улыбка слетела с его лица. Он нервно затушил сигарету.

— Боже праведный, ты только погляди! — Я принял у него из рук глянцевый прямоугольник. Это был самый первый снимок дерева, сделанный мною с расстояния примерно в пятьдесят футов. Я недоумевал, что могло так поразить Теуниса в этом снимке. На переднем плане красовалось дерево, стоящее на холме, под ним густые заросли травы, где я отдыхал, а вдали заснеженные вершины гор.

— Вот! — воскликнул я. — Я же говорил…

— Приглядись получше! — Теунис щелкнул ногтем по фотокарточке. — Взгляни на тени! Каждая скала, куст и дерево отбрасывают по три тени!

Он был прав… Я только теперь заметил, что от дерева падают целых три тени, перекрывающие одна другую наподобие веера. Меня разом охватило чувство, будто изображение на фотокарточке содержит какую-то несообразность, что-то ненормальное. Листья выглядели какими-то уж чересчур сочными, чтобы быть похожими на настоящие, а ствол был весь в безобразных утолщениях и наростах. Теунис швырнул снимок на стол.

— Здесь что-то не так, — пробормотал я. — То дерево, которое я видел, не было таким отвратительным, как это…

— Ты уверен? — процедил Теунис. — Впрочем, я, думаю, что ты видел там много такого, что не попало на эти снимки.

— Но на них попало то, чего я не видел!

— В том то все и дело. В этом ландшафте как будто что-то не на месте, но что именно — этого я никак не могу ухватить. Дерево как бы наводит на мысль — но мысль эта выше моего понимания! Оно слишком неотчетливо, слишком зыбко, слишком призрачно, чтобы быть настоящим!

Он нервно забарабанил пальцами по столу. Потом схватил остальные фотографии и быстро их просмотрел.

Я взял со стола снимок, оброненный Теунисом, принялся его разглядывать, стараясь вникнуть в каждую деталь и ощущая при этом какую-то странную неловкость и неуверенность. Верхушки растений торчали в разные стороны; трава в отдельных местах была беспорядочно спутана. Дерево выглядело очень расплывчатым, как бы затянутым пеленой, но я хорошо различал мощные сучья и полусогнутые стебли цветов, что, казалось, вот-вот должны были обломиться, однако каким-то образом все же держались. И еще множество теней, расположенных веером.

Между тем это были очень подозрительные тени — либо слишком короткие, либо слишком длинные в сравнении с объектами, от которых они падали, отчего мне и стало не по себе. Но ведь в тот день я ничего этого не заметил… Странный пейзаж! В нем было что-то до боли знакомое и в то же время столь же далекое и непостижимое, как звезды за пределами галактики.

Теунис первым нарушил молчание.

— Ты, кажется, говорил, что в своем бредовом сне видел три солнца?

Я кивнул, не понимая, к чему он клонит. Потом вдруг меня осенило, и когда я снова взглянул на фото, пальцы мои слегка дрожали. Мой сон! Ну конечно!

— На других снимках то же самое, — сказал Теунис. — Та же неопределенность, тот же намек. Пожалуй, я бы разобрался, в чем тут дело, увидел бы все в истинном свете, но только здесь все слишком… Впрочем, если я погляжу на них подольше, я, конечно, разберусь.

Какое-то время мы сидели, не произнося ни слова. Внезапно ко мне пришла идея, подсказанная странным, необъяснимым желанием снова попасть к тому самому дереву.