Шон Хатсон - Наемный убийца Страница 2

Уже через месяц после того, как дома заселили, в жилищную контору посыпались жалобы на многочисленные трещины в стенах. Но слуги народа, как водится, жалобы проигнорировали. В конце концов в одном из домов рухнул лестничный пролет и погибло пять человек.

Никто не понимал, как подобное могло произойти. Строители не знали, архитекторы недоумевали. Многочисленные жалобы до поры до времени удавалось скрыть во избежание волнений.

Наконец было принято решение переселить людей, а дома снести. И более того, владельцы земли решили продать участок.

Теперь здесь работала бригада по сносу зданий. Строительные механизмы, словно громадные металлические динозавры из какого-то неведомого сюрреалистического мира, ползали по тоннам рухнувшего железобетона. Люди в желтых куртках, как термиты, копошились в развалинах. Их работа — не созидание, а разрушение.

Люди в белых куртках, придумавшие эту операцию, стояли в стороне, куда не долетала пыль. С безопасного расстояния они наблюдали, как рушатся дома.

Висящий на стреле крана тяжелый металлический шар ударялся в стену здания, разбивая вдребезги камень. Когда шар появлялся снаружи, на нем оказывались части внутренних конструкций, гнутые балки и трубы, свисавшие, как металлические кишки.

Человек в белой куртке нажал кнопку на пульте, который был у него в руках, и тут же прогремел взрыв. Тяжелые блоки разлетелись в стороны, и уже третье здание рассыпалось, словно карточный домик.

Сотни тонн железобетона рухнули на землю поверх уже лежащих безобразных глыб.

Маленькие здания, такие, как молодежный клуб, супермаркет и один или два магазинчика для эстетов, пока по-прежнему стояли. Стекла были выбиты, внутри все разграблено, но снаружи к ним еще не притронулись люди и машины, единственной задачей которых было уничтожение этого позора современной архитектуры.

Два года назад сооружение этих башен обошлось более чем в пятьдесят миллионов фунтов. И уже тогда многие на строительной площадке понимали, что было бы разумнее просто бросить эти деньги в печку. Башни возводились в спешке, многие недостатки скрыли, и потребовались пять человеческих жизней, чтобы продемонстрировать все прелести халтуры в строительстве. Хотя смерть этих людей вряд ли что-нибудь изменит в мире наживы.

Что же получил владелец от своих денег, вложенных в эти прекрасные дома, рассчитанные на самый взыскательный вкус?

Как выяснилось, каждое из зданий приносило в год по полмиллиона чистого дохода.

В Ист-Энде жили бедные и богатые. Бедные — в трущобах, богатые — в роскошных домах. Богатые богатели, бедные беднели и чувствовали себя обманутыми.

Бульдозер медленно полз по руинам, толкая перед собой огромные глыбы. Его гусеницы уже скребли по самому фундаменту первого дома. Фундамент был заложен глубоко, но после взрыва, произведенного людьми в белом, он оказался полностью открыт. Дым и пыль смешивались с клубами копоти из выхлопной трубы ревущего бульдозера. Полдюжины экскаваторов сгребали ковшами остатки здания и, подняв над землей тонны битого камня, с грохотом обрушивали их в стоящие рядом грузовики. Массивный чугунный шар по-прежнему раскачивался взад-вперед.

Разрушение продолжалось.

Никто не заметил руку.

Она показалась из трещины в фундаменте первого здания. Испещренная зелеными пятнами, перепачканная в пыли и грязи. Земля дрогнула, и трещина раздалась еще шире.

Рука высвобождалась из бетона, поначалу медленно.

Никто не заметил.

Никто не увидел, как рука, пошевелив пальцами, сжалась в кулак.

Часть первая

— Ложь, где ты больше всего страшна?

— В жалости.

На свободу вырвались черти,

Осветив факелами себе новый путь...

Глава 1

Молоток председателя опустился с громким стуком, и этот звук многократно отразился от стен в зале суда номер 1 Олд-Бейли. Но неистовый гвалт прекратился лишь на мгновение, и поэтому лорд Юстас Валентайн крепче сжал рукоятку и продолжал стучать даже после того, как голоса полностью смолкли.

Судья укоризненно взглянул на публику, на адвокатов и клерков.

Валентайн служил судьей уже тридцать три года и председательствовал на многих заседаниях, но не мог припомнить, чтобы публика и средства массовой информации проявляли к какому-нибудь делу такой интерес.

Публика уже знала из газет, что многие эпизоды этого преступления были просто отталкивающими. Этого было вполне достаточно, чтобы все три дня — а дело слушалось уже именно столько — в зале не было свободных мест.

Свидетельское показание, вызвавшее последнюю бурю негодования, пришлось повторить.

— Если в суде будет шумно, я попрошу нарушителей покинуть зал, — сказал судья и, посмотрев на стоявшего перед ним прокурора, кивнул ему: — Можете продолжать, мистер Бриггс.

Томас Бриггс с готовностью шагнул к свидетельской стойке. Его мантия развевалась, словно крылья стервятника.

Человек за свидетельской стойкой смотрел на него мутными, безжалостными глазами. Прокурор сверился с записями и обратился к обвиняемому.

— Когда вы отрезали миссис Дональдсон груди, вы знали, что она еще жива?

Эти слова он произнес спокойным, бесстрастным голосом, но у присутствующих по спине пробежал холод. Публика вновь загудела, но судья прекратил этот шум одним ударом молотка.

— Вы знали? — повторил Бриггс, облокотившись на угол стойки.

— Знал, — безразлично ответил Джонатан Крофорд. — Когда я стал ее резать, она закричала.

— Но тем не менее вы продолжали, пока не отрезали обе груди? — спросил Бриггс, на секунду отвернувшись от Крофорда.

— Да.

В зале снова послышался ропот, который, как и раньше, стих после удара молотка. В зале воцарилась гнетущая тишина, которую нарушали лишь голоса прокурора и обвиняемого.

— Почему вы все же решили сделать это? Ведь раньше вы уже ударили миссис Дональдсон кинжалом? — Он замялся, вновь сверяясь со своими записями. — Точнее, вы уже нанесли ей шестнадцать ударов ножом. Этого было недостаточно?

— У нее дети, — начал Крофорд, — этих богатых выродков она вскармливала грудью. — Он усмехнулся.

— Но ведь детей вы тоже убили, — возразил помрачневший Бриггс.

Казалось, в данном случае бесполезен весь его профессионализм. Крофорд держался так заносчиво, что прокурор чувствовал себя не в своей тарелке.

— Мы убили детей, чтобы они заткнулись, — ответил Крофорд. — Сами знаете, какими шумными они бывают. — В его голосе прозвучала ирония, на что прокурор постарался не обращать внимания.

— Вы вошли в спальню детей миссис Дональдсон, — начал Бриггс, повышая голос и направляясь к присяжным, — где спали Мелисса и Фелисити четырех и двух лет соответственно. — Прокурор вытащил из папки несколько черно-белых фотографий и протянул их присяжным. — Что вы сделали потом?