Нэнси Коллинз - Самое темное сердце (ЛП) Страница 2

Ещё один способ опознать их – это подобраться достаточно близко, чтобы заглянуть им в глаза. Это опасно, но надёжно. По-настоящему сложно – не дать им понять, что он смотрит, потому что их черты самовосстанавливаются в момент, когда за ними больше никто не наблюдает. Большинство людей, знающих об этом, поняли слишком поздно, чтобы им это как-то могло помочь, но ему пока что везло. Если, конечно, можно назвать «везением» то, что он пережил.

Он заметил, что когда они улыбаются, их улыбка никогда не доходит до глаз. Уголки рта приподнимаются, но это больше похоже на нервный тик. В глазах читается голод, который совершенно чужд для человеческих эмоций, как если бы из них на мир смотрело что-то гораздо более древнее и опасное.

Глаза, смотрящие на него, были именно такими, парализуя его взглядом, который ни один ребенок не должен видеть, кроме как из-за решётки клетки в зоопарке.

***

Мертвая девчонка отлично притворяется живой. Хотя опять же, уровень фальши на дискотеках делает проще для её вида сойти за людей. Вот поэтому я и считаю обязательным для себя проверять вечеринки на предмет нападений.

У этой вид и движения призваны завлекать человеческих мужчин: на ней дизайнерские джинсы в обтяжку, пастельного цвета обтягивающая маечка и босоножки на платформе. У неё даже колечко в пупке и чемоданчик «Hello Kitty» для завтраков в качестве сумочки. Она просто-таки излучает уязвимость и доступность. Единственное, что идёт в разрез с её ансамблем, так это коса длиною почти в метр и толщиною с мужскую руку. Большинство окружающих просто предположит, что она не настоящая. Судя по длине косы, я бы дала ей от восьмидесяти до ста лет. Вероятно, была создана ещё до того, как короткие стрижки стали писком моды. Вампиры выкидывают наибестолковейшие фокусы. Женщины отдают предпочтение причёскам, которые были популярны в их человеческой жизни, в то время как мужчины больше склонны носить вышедшую из моды одежду, особенно обувь. И не перечесть, скольких мертвецов я повидала, которые покинули сей мир в гетрах и туфлях с рантом, что заставляет задаться вопросом о возрождении свинга пару лет назад, но это уже другая история.

Когда я патрулирую, то иногда чувствую себя единственным дозорным на крепостной стене, несущим одинокое дежурство, пока весь город гуляет, как будто завтра не наступит. Раньше было иначе. В старину посторонние, которые выглядели и вели себя иначе, автоматически становились подозреваемыми. Потом города стали разрастаться, и это вылилось в то, что появились безразличные и необщительные люди, которые не обращали внимания на кого-то, кто пахнет немного иначе, или одет по моде двадцатилетней давности. Так что сейчас это моя задача – присматривать за львами в стаде ягнят или хуже – за козлами-провокаторами, направленными для того, чтобы привести овцу на бойню.

Тварь выбрала свою жертву на сегодняшнюю ночь – молодого парня, одетого в джинсы со штанинами, расходящимися подобно ушам бегущего африканского слона, и кожаным бумажником, прикрепленным к поясной петле хромированной цепью. Сочетание чрезвычайно большой по размерам одежды, перевернутой кепки и яркой соски, свисающей с веревки вокруг его шеи, делало его больше похожим на дошкольника, чем на студента.

Она повисла у него на руке, её язычок щекотал его ухо. Жертву окатила волна вожделения, как волна накрывает пловца-новичка. Сначала его глаза загорелись и заискрились возбуждением, потом неожиданно отупели, как окна, покрытые изморозью. К тому времени, когда она повела его к двери, его рука оцепенела в её руке – её суженная жертва была не более чем лунатиком.

Он подождал мгновение, прежде чем последовать за ними, следя за тем, чтобы они оставались в поле зрения. Он не мог позволить себе потерять их в толпе.

Я направилась через танцпол, не обращая внимания на разноцветный свет лазеров и пульсирующий, пронимающий до коренных зубов ритм из огромных колонок, сосредоточив внимание на мёртвой девчонке и её жертве. Неожиданно смеющийся юнец, одетый в футболку с надписью «Доктор Сус» и высокий разноцветный цилиндр, выпрыгнул из толпы, разбрызгивая светящуюся гадость мне в лицо.

Моя реакция была молниеносная и инстинктивная – я выбила баллончик из руки юнца и схватила его за горло. Зрачки рейвера, уже расширенные от мета, расширились ещё больше, когда он осознал, что его ноги больше не касаются пола. Под непрерывный пульс музыки на периферии, я стряхнула свободной рукой эту ерунду со своих очков. Лицо рейвера начинало синеть. Люди вокруг всё также танцевали, не замечая, что происходит. Кажется, единственные кто заметил, что что-то происходит, были те, кто неподалеку – предположительно, его друзья. Они таращились на меня, широко раскрыв рты. Я с презрением рыкнула на них и отшвырнула юнца в сторону, как львица отбрасывает надоедливого детёныша. Паренек попятился назад, задыхаясь и отплевываясь. Он даже не подозревает, насколько везуч. Я могу только надеяться, что его несвоевременная игривость не стоила его дружку жизни.

Вечеринка проходила в старом хранилище с сомнительным окружением, состоящим из заросших парковок, проржавевших машин, гравийных карьеров и застойных прудов. Луна светилась, как огромный люминесцентный череп, заливая светом блеклый городской пейзаж, раскинувшийся внизу, но – ни намека на мёртвую девушку или её гуляки. Я откинула голову назад и глубоко вздохнула. Уловила запахи морального разложения и порочности, смешанные со зловонием змеиного гнезда.

Так смердит нежить. Я невесело улыбнулась и направилась в сторону моей добычи. Продвигаясь вдоль тёмного переулка, я уловила второй, слишком знакомый запах – комбинацию пота, крови и страха, смешанную с неподдельным смрадом боя насмерть. Я повернула за угол и увидела в тени переулка фигуру, склонившуюся над лежащим телом.

Я проклинала идиота в цилиндре, но потом поняла, что рейвер лежит без сознания в нескольких футах от меня. Его кожа бледна от шока, глаза закатились, но в остальном он, кажется, невредим.

Затенённая фигура выпрямляется, отвлекаясь от своего занятия, и поворачивается лицом ко мне, длинный охотничий нож в одной руке и голова мертвой девчонки в другой. Незнакомец – мужчина, одетый в длинный чёрный плащ, чёрные джинсы, чёрную рубашку с длинным рукавом и чёрные ковбойские сапоги с серебряными носками. Голова непокрыта, и его длинные, преждевременно седые волосы зачёсаны назад и собраны в хвост. Его серые глаза по теплоте сравнимы с незакрытыми дверями огромной холодильной установки.