Антон Фарб - Глиф Страница 2

Родители со свадебной фотографии на тумбочке смотрели на нее чуточку насмешливо.

Опять «тирлинь». Уже понастойчивей. Кого ж это там принесло в такую рань?..

Ника вытащила из сумки громадную оранжевую футболку «Пауэрхаус джим», в свое время экспроприированную у Олежки, напялила ее вместо мокрого халата, нашарила под кроватью тапочки.

— Иду! — выкрикнула она, осторожно ступая по коридору. — Минутку!

Выглянув в глазок, Ника увидела и высокого молодого парня со светлыми длинными волосами, собранными в хвостик, и объемным рюкзаком за плечами. На маньяка-убийцу или квартирного вора он не походил, поэтому Ника отперла дверь.

— Здравствуйте, — чуть удивился парень. — А Аркадий Львович дома?

Не парень. Мальчик. Точнее, подросток. Лет пятнадцать, но выглядит старше. Зеленые глаза, серьга в ухе, дорогая косуха, черные джинсы и непременные нынче берцы, тоже, кстати, не из дешевых.

— Нет, — сказала Ника. — Он уехал на пару дней. А что вы хотели?

Пока Ника разглядывала парня, тот, в свою очередь, пялился на ее всклокоченные со сна волосы, мятую футболку и голые ноги.

— Нет-нет, ничего. А когда он приедет?

— Чего не знаю — того не знаю. Что-то передать?

— Передайте, пожалуйста, заходил Роман. Я его ученик. Я вот диск принес, с моим заданием.

— Хорошо, Роман, — Ника приняла диск в бумажном конверте. — Что-то еще?

— Да вроде бы нет, — Роман неуверенно улыбнулся: — До свиданья!

— До свидания, Роман, — очень серьезно попрощалась Ника, закрывая дверь.

Ученик? Дед на старости лет занялся репетиторством? Нику кольнуло странное чувство, больше всего похожее на ревность. Насколько она знала, дед никогда и никого не учил фотографировать. Только ее. И страшно гордился успехами внучки. А теперь вот — Роман… Ладно, к черту. Где там кофе?

Аркадий Львович Загорский любил кофе так, как может его любить только рано овдовевший и пожилой сибарит, вдобавок, еще и проработавший добрый десяток лет на Ближнем Востоке. Сколько Ника себя помнила, дед всегда сам обжаривал зерна, после чего маленькой Никусе вручалась старинная, дореволюционная кофемолка с жутко скрипящей выгнутой ручкой. Потом из недр буфета извлекалась турочка, привезенная то ли из Иордании, то ли из Египта, и начинался сам процесс, к которому Никусю допускали только в качестве зрителя. Кофе, как и плов или шашлык, по убеждению деда, женских рук не терпел…

Но, выйдя на пенсию, заслуженный фотокорреспондент, фотохудожник, фоторепортер, фотомастер, фото-все-что-угодно Загорский, по всей видимости, а) стал гораздо лучше зарабатывать, и б) слегка обленился.

К такому выводу Ника пришла, узрев на кухне вместо привычной турочки и мельницы сияющий хромом и никелем агрегат фирмы «Иннова». Нет, не скромную домашнюю кофеварку, и даже не офисную эспрессо-машину, а именно промышленный агрегат мощностью в двадцать атмосфер, рассчитанный на сотню-другую чашек в день.

— Однако, — буркнула Ника себе под нос.

Кофе нашелся на обычном месте. После включения агрегат задумчиво замигал лампочками, а Ника тем временем отворила холодильник. Еда, в понимании деда, подразумевала три сорта сухой колбасы, кусок твердого сыра с дырками такого размера, будто его расстреливали картечью, чуть подсохший лаваш, десятка полтора яиц, упаковку фарша, уже нарезанные и замаринованные медальоны из телятины в картонных коробках, полкило шампиньонов, всякую разную зелень и — важный штрих — банку любимого внучкой сливового варенья.

С такими запасами Ника могла бы продержаться тут недели две. Впрочем, она искренне надеялась, что так надолго отлучка деда не затянется.

Он позвонил позавчера; не тратя драгоценного времени на обмен пустыми любезностями, сказал, что уезжает на пару дней из Житомира, и, раз уж его драгоценная, любимая, единственная внучка с шилом в попе в данный момент находится в Киеве, то почему бы ей не пожить немного в родной провинции, где она не была хрен знает сколько лет? А заодно Пирата покормишь…

Для Ники это был повод сделать то, что она давно уже хотела, но все время откладывала. День ушел на сборы и перенос всех текущих дел на неопределенный срок; и, судя по свежести зелени в холодильнике, дед уехал самое позднее вчера днем. Они с Никой разминулись на пару часов.

Монстроподобный агрегат неожиданно зарычал, пшикнул паром и выдал Нике порцию двойного эспрессо. Пригубив кофе, Ника вытащила из холодильника упаковку фарша (который оказался собачьим кормом), и отправилась умываться, одеваться и знакомиться с Пиратом.

3

А девка в квартире у Львовича зачетная, оценил Ромчик. Худая, жилистая, но с сиськами, торчащими под футболкой, и длинными стройными ножками. И взлохмаченные черные волосы стрижены не очень коротко, а — средне; вроде бы это называется «каре», Ромке такое нравилось. В общем, девчонка явно была из тех, которые и в лоб могут дать при необходимости, и затрахать тебя до смерти… Трахаться Ромчик в свои шестнадцать еще не пробовал, но был очень подкован теоретически и часто, чтобы не сказать — постоянно, об этом думал.

Занимаясь фотографией у Аркадия Львовича, Ромчик время от времени сталкивался на квартире-студии Загорского с барышнями различных степеней приближения к так называемой «модельной внешности»: от анорексичных малолеток до бальзаковских дам. Подобные встречи открывали Роме новые горизонты хобби и давали богатую пищу для богатой фантазии. Сегодняшней незнакомке Ромчик с порога готов был предложить если не руку и сердце, то уж фотосессию в стиле «ню»… если бы не взгляд ее серых глаз.

Девчонка смотрела на Рому так, как, в его представлении, смотрят снайперы. С внимательным равнодушием. Бр-р-р!..

Выйдя из подъезда, Рома наглухо застегнул косуху и поверх обмотался шарфом. Ветер ранним весенним утром дул зимний, холодный и злой.

На трамвае Ромка доехал до площади, там пересел на троллейбус, идущий на Корбутовку. В салоне было почти пусто в такую рань, и Ромка, чтобы не пугать пенсионеров неформальным прикидом, уселся на заднее сиденье и воткнул наушники. Главное — не прозевать, где выходить.

Клеврет ждал его прямо на остановке у ремзавода, синий от холода и с сигаретой в зубах. Вообще-то, Клеврета звали Женька, но об этом мало кто знал; после какой-то большой игры прозвище Клеврет прилипла к нему раз и навсегда.

— Ну че ты так долго? — возмутился он, пряча руки в карманах потрепанной и не по размеру большой курточки родом из секонд-хенда. — Я тут задубел уже весь.

— Куда идти знаешь? — спросил Рома.

— Туда, за гаражи…