Юрий Бригадир - NOMEN ILLIS LEGIO Страница 2

Боцман аккуратно закрыл за ними ворота и со зверской ухмылкой попрощался до утра. Гастарбайтеры поселились километра за три, в менее престижном месте, но нисколько об этом не пожалели. Здоровье, знаете ли, дороже.

Ночное происшествие, о котором они толком ничего не сказали, кроме уже упомянутых слов, сделало таджиков крайне дисциплинированными. Меньше трех они не собирались, а в подвалах и цокольных этажах работали исключительно в присутствии высокого начальства и под слепящим светом мощных галогеновых ламп.

Ничего мистического среднеазиатские специалисты не делали. Обычный, крайне примитивный ремонт, когда из полного пиздеца рождался неполный. Казенного цвета краска завозилась бочками, бетономешалка под окнами крутилась весь рабочий день, и никто не стоял. В результате уже через неделю появились первые помещения, где можно было не только вешаться и колоться, как раньше, но и просто какое-то время посидеть на металлических стульях за такими же долгоиграющими столами. Их завезли целый контейнер, заносили в корпуса в упаковках, торопливо их собирали и снова выбегали на солнце. Воздух в цехах и кабинетах был сыроватым, тяжелым и не проветривался в принципе.

Гастарбайтеры уезжали после восьми и крайне бывали недовольны, если приходилось задерживаться по производственной необходимости. Такое иногда случалось, если надо было выработать раствор.

До самых поздних сумерек завод купался в тишине и золотых отблесках уходящего солнца. А потом начиналась другая жизнь.

С приходом ночи боцман открывал настежь ворота, и со стороны казалось, что он впадал в транс. Говорил сам с собой, размахивал руками, поднимал вверх палец и явно кого-то провожал взглядом. Иногда среди ночи приезжали фургоны с мрачными грузчиками, иногда легковые самых разных марок — от разваливающейся на ходу «Волги» до вальяжного «БМВ». Весь этот автопарк заезжал и либо что-то разгружал, либо просто парковался, стоял какое-то время и уезжал обратно. Понять, в чем смысл деятельности было решительно невозможно, но завод обрастал подробностями на глазах. Вскоре добрались и до заводоуправления. Там шла жуткая перепланировка, сносили перегородки, укрупняли помещения и меняли всю электропроводку. Судя по сечению кабелей, объект должен был потреблять военное количество энергии.

Странной деятельность казалась, только если смотреть живыми глазами. Но если развернуть реальность другой стороной и посмотреть мертвыми, то становилось все если не полностью понятно, то значительно яснее.

Внутри крытый корпус завода был теперь полностью пустым, только в центре стояли черный металлический стол с немного помятым таким же креслом и несколько офисных жестких диванов вокруг. Бетон стен был выкрашен во все тот же единый казенный цвет, как и пятиметровые стальные ворота. Ночью они никогда не закрывались, а внутри ровно горели фонари в промышленных сетчатых плафонах.

Невидимый живым, покрытый всевозможными черепными татуировками, Серега сидел за столом, чистил свои пистолеты и насвистывал. С удовольствием заглядывал в ствол и протирал ветошью рукоятки. Быстро и заученно набивал в магазины также протертые до блеска патроны. На столе их было целый общепитовский поднос с горкой.

На диванах сидели его люди и громко гоготали. Гремела инфернальная тяжелая музыка из далеких колонок, что висели под потолком цеха. Компания была разношерстная (парень в косухе, девка с ожерельем из блестящих гвоздей, мрачный менеджер в приличном костюме и так далее), но вся сплошь черного цвета, как и босс.

Прямо в цех через ворота въехал настоящий, живой, не призрачный японский фургон с иероглифами, из кабины выпрыгнул шофер из плоти и крови, пошел назад, открыл вверх дверь фургона, которая была сделана на манер ролл-ставней, глянул внутрь, пожал плечами и достал сигарету. В это время с другой стороны кабины выпал Колян, побежал к дверям фургона, протянул внутрь руку и вытащил за ворот крепко связанного, привычно серого и тщательно избитого харона. Дернув на себя и уронив пленника на бетон, он от души пнул его, снова взял за ворот и потащил к брату.

Перед столом он швырнул его на колени и доложил:

— Еще один. Серега, они, суки уже бегают от нас, сложно стало ловить. Этот успел до клиента добраться, падла.

Серега встал, сунул пистолеты в поясную кобуру, зевнул, подошел к харону и спросил:

— За кем приходил?

Пленник сначала молчал, только покачивался. Потом спросил:

— Можно, я встану?

— Встань, — равнодушно предложил Серега, а когда тот поднялся с колен, хлестко ударил его в живот. Харон снова повалился на колени.

— Зачем? — с болью сказал пленник. — Так же нельзя… Я всего лишь выполняю обязанности. Так всегда было. Без нас вы не найдете дорогу!

— Куда ― дорогу?! — заорал Серега, наклонившись над ним. — Я вас, паскуд, сто раз спрашивал — куда вы нас тащите?!

— Не тащим! — оправдывался харон. — Провожаем!

— Куда?! — еще раз закричал Серега. — Я вас тысячу раз просил — ответьте, скоты, ― куда?!

— Это нельзя объяснить. В каком-то смысле — к самому себе.

— Задрала меня эта философия! Ну-ка… посадите его на стул, что ли… вот сюда, поговорю с ним.

Мрачный менеджер в черном приличном костюме отошел к стене, взял там самый неудобный стул, принес, поставил куда сказали, рванул за плечо харона, поднял и посадил. Серега сел на свое место и закурил.

— Идиоты, — сказал он, выдыхая дым прямо в лицо пленнику, — кто вас вообще просит… Чего вы лезете? Откуда вы вообще взялись?

— Мы были всегда, — мерно раскачиваясь, ответил харон.

— И всегда лезли, куда вас не просят?

— Понимаете, долгое время проблем почти не было. Люди приходили, мы их провожали, это же просто. Если хотите, это наша работа. Ну, или долг.

— Да? — поднял голову Серега. — И сколько вам платят?

— Нам не платят, ну как вы не понимаете… Так сложилось. Вас нужно проводить. Иначе вы останетесь здесь и принесете много горя.

— Кому? — удивился Серега.

— Себе, в первую очередь. Получается, как бы вам это объяснить, перекос… вот.

— А… Сам придумал? — лениво протянул Серега.

— Да это не я придумал, это было всегда! Иначе живым не было бы места, — горячо возразил крепко связанный пленник.

— Да насрать… Не хочешь говорить — не надо. Я просто тебе хочу сказать, что я сделаю…

— Убьете меня? — спросил харон.

— Ну, это само собой. Чем вас меньше, тем нас больше…

В это время раздался стук когтей, и в глубине цеха показалась лохматая тяжелая собака, статью и ростом отдаленно смахивающая на немецкую овчарку, только нечесаная и лохматая. Она шла, тяжело переваливаясь, и, не мигая, смотрела на всех желтыми глазами. Нижние веки чуть отвисли, и там блестело кровавым. Подойдя к пленнику, она села на пол, зевнула и страшно клацнула зубами, не отводя глаз.