Владислава Груэ - Гипер-С Страница 2

Вот только люди, умеющие противостоять современной, адски изощренной рекламе, умеют и обратное. Умеют сами навязывать другим свои желания. Сквозь все защиты, сквозь волю, сквозь здравый смысл.

Умеют — и делают это. Человеку трудно противостоять соблазну всемогущества. Может быть, я единственный, кто смог устоять.

Поэтому я — охотник на мутантов. Я давно решил, что существо, лишающее человека свободы, не имеет права на существование.

Нет, я не убиваю мутантов. Зачем, если я сильнее? После встречи со мной они просто теряют свои способности. Это очень трудно и по-настоящему опасно для меня, но зато гуманно, а значит, правильно. Человек имеет право на жизнь, так пусть живет. Только без ядовитых зубов. Человек не змея, ядовитые зубы противны его природе.

К сожалению, у моей гуманности есть оборотная сторона. Чтоб победить мутанта в схватке сознаний, я должен быть стопроцентно, полностью уверен в собственных силах. Без этого — проигрыш и смерть. А уверенность в силах мне дает только победа над существом противоположного пола. И чем выше, труднодоступней статус цели, тем сильнее уверенность. Девочка с гардером из охраняемого центра — идеальный вариант.

Еще век назад я пополнял бы силы без проблем. Я выгляжу молодо и достаточно привлекательно. Но то век назад, а сейчас — эпоха-асекс. Проще говоря — смотри, но не трогай. Как подозреваю, еще одна широкораспространенная мутация, о которой помалкивают. Незапланированные дети и неизлечимые болезни стали слишком большой проблемой в вопросе выживаемости, и человек изменился, не мог не измениться. Физиологическая тяга к противоположному полу не исчезла полностью, но вытеснилась в области эксгибиционизма и вуайеризма. Смотри, но не трогай. А у меня волей случая сцепленный с магнетизмом признак — гипер-С. Для кого-то, может, смешно, анекдотическая ситуация, а для меня — ад в душе и смертельно опасная жизнь. Общество вуайеристов страшно жестоко по отношению к натуралам. Притязания на физическую близость без одобрения противоположной стороны контакта караются стерилизацией. Притязания к несовершеннолетним, независимо от согласия — смертной казнью. А для меня несовершеннолетние — чуть ли не единственная возможность вступить в контакт без использования своей особой силы. У взрослых женщин мутация полностью победила физиологию, и только девочки-подростки сохраняют остатки естественных реакций.

Я мог бы поискать женщину среди себе подобных, но нас, магнетизёров, очень и очень мало, и все мы прячем свои способности. Магнетизёров с признаком гипер-С — возможно, я один.

Удивительно, но человечество до сих пор не вымерло. Как-то размножаются без любви, без проявления особых чувств, просто по необходимости. Но мне такое не подходит, потому что не дает душевных сил. Мне потребна истинная страсть. Что-то настоящее спрятано в глубине души каждой гёрлы, я только извлекаю это на поверхность. Так что оперативники управления по борьбе с насилием зря меня ловят. Я не их клиент. Но это с точки зрения здравого смысла. А по закону на мне десяток смертных приговоров — это только то, что дошло до суда. Девочки с гардерами, естественно, там не учтены — их имена предпочитают не светить в инфо. За них просто убивают на месте. Вот такая веселая жизнь. Но я не унываю, приятного в моем существовании тоже достаточно, взять тех же девочк с гардерами…

А вот и река. Пляж полон, глаза режет от обилия вызывающе красивых тел. Соблазнительные позы, роскошные волосы, великолепный загар. Век вуайеризма, прекрасный век. В бесплатном пляжном боксе я спокойно раздеваюсь, беру вещи в пакет на голову и плыву. Никто не удивляется, так многие делают, чтоб добраться до острова с его ухоженными газонами, где так здорово можно погонять мяч или просто поваляться в траве, но я перехожу остров и плыву дальше. Так тоже многие делают, правда, без вещей, просто пловцы, и мне приходится прятать пакет под водой, благо он водонепроницаемый. Последние полсотни метров плыву под водой и сам, выныриваю в четко рассчитанном месте за кустами, вне зоны наблюдения камер — и попадаю на другой берег мимо установок идентификации. В век всепроникающей техники лучший способ скрыться — пользоваться своими собственными силами, вот такой парадокс.

Левый берег — совершенно иной мир. Как раз то, что описывают в трудах, посвященных «социальной пропасти». Здесь нет намытого чистенького пляжа, только жесткая осока пробивается сквозь ил. Впрочем, кусты, у которых я вышел, растут на заброшенной дорожной насыпи, по которой можно дойти до ближайшего спального ареа. По насыпи даже тропинка ведет, издалека неразличимая в высокой траве. Вообще ей пользуются рыбаки, но для мутанта, скрывающегося от смертного приговора, она тоже подходит.

Тропа выводит к социальному комплексу. Без всякого перехода — только что было приречное болото, и вот сразу асфальтовый плац перед многоэтажкой с дешевым жильем. Ни тебе дендросада, ни детского парка, как в центре, ни даже закрытых парковок. В инфо уверяют, это потому что у муниципалок нет средств, все справедливо. Правильно уверяют — откуда у социальных муниципалок средства? Все средства в центре. Здесь хватает только на асфальт — уже хорошо. Потому что я видывал места и без асфальта.

Общественный транспорт по Левому берегу вообще-то ездит — но не везде и не во всех направлениях. Поэтому проще дойти пешком. Свою многоэтажку я вижу, но это не значит, что до нее близко. Впрочем, торопиться нет смысла, шум начнется послезавтра. Прохожу комплекс насквозь, мимо огромного маркета, занимающего весь первый этаж здания, между ограждениями электроподстанции и насосного узла, протискиваюсь через двор, забитый дешевыми авто, выхожу в арку… дальше прямой дороги нет. Моя многоэтажка — вон она, на той стороне приречного болота, рукой подать, но никак не ногами. Оглядываюсь, беру левее и топаю по тропинке через камыш. Здесь ходят многие желающие быстрее попасть на конечную остановку транспорта. Конечная остановка по утрам — единственный способ вовремя добраться до работы, на промежуточных можно уже не влезть в мобил-салон. Но мне остановка не нужна, и я сворачиваю к огромной стройке. Еще один будущий социальный комплекс. Стройка огорожена забором, но нет таких заборов, в которых рабочие не наделали б дырок. К главной дыре ведет чуть ли не дорога, настолько часто ей пользуются. Это и понятно — через стройку можно попасть к школе, единственной для трех близлежащих социалок. Здесь ходят и дети, и родители. Здесь же в камышах регулярно находят тела пропадающих изредка подростков, уж очень удобное для преступлений место. Но днем здесь безопасно, а школа такая огромная, что процент попадающих в несчастья ничтожен и никого не беспокоит.