Джеймс Герберт - Тайна Крикли-холла Страница 20

Гэйб постоял на месте, ощущая странную тревогу. Может быть, его все еще беспокоила неуловимая неправильность аккуратного ряда детских могил?

Встряхнув головой, Гэйб повернулся и направился обратно, к церковному крыльцу, надеясь, что Эва уже дожидается его там. Он не испытывал ни малейшего желания снова входить в церковь. Но прежде чем дошел до угла здания, услышал чей-то негромкий разговор.

Эва, Лорен и Келли укрылись от легкого дождика под навесом крыльца, и когда Гэйб подошел ближе, то увидел, что его жена разговаривает с какими-то незнакомцами, мужчиной и женщиной, одетыми в одинаковые зеленые куртки. Оба были в брюках, заправленных в высокие резиновые сапоги. На голове мужчины красовалась модная плоская кепка, женщина повязала голову ярким желто-голубым шарфом, она держала в руках зонтик, под которым и пряталась от дождя вместе с мужчиной.

— А! — сказал мужчина, когда Гэйб приблизился к ним. — Вы, значит, и есть мистер Калег. — Он улыбнулся и протянул Гэйбу руку.

Гэйб ответил на рукопожатие и кивнул женщине. Эти двое выглядели отличной парой — в одинаковых куртках, оба высокие, хотя мужчина был намного выше женщины, даже выше Гэйба, — и черты их лиц имели много общего: у обоих прямые носы и высокие скулы, и подбородки чуть скошены. Но глаза были разными — у мужчины водянисто-голубые, а у женщины серые, с острым и внимательным, как у ястреба, взглядом. Ему было, похоже, чуть за сорок, она, наверное, немножко помоложе, зато мужчина улыбался более открыто и искренне, чем женщина: Гэйбу подумалось, что в ее тонкогубой улыбке слишком много сдержанности, если не скрытности, — как будто она видела в Гэйбе случайного бродягу, готового стащить церковное серебро.

— Гэйб, — заговорила Эва почти нервно, — это викарий церкви Святого Марка и его супруга.

— Андре Тревеллик, — представился мужчина, продолжая улыбаться. — Преподобный Андре Тревеллик вообще-то, но прошу вас — зовите меня просто Андре.

Гэйб удивился тому, что преподобный вместо классического белого воротника носил рубашку и вязаный галстук.

— Паршивая погодка, верно?

Гэйб не нашелся, что сказать, и потому заговорил о погоде. Ведь британцы постоянно о ней говорят, стоит им познакомиться, не так ли? По крайней мере, это он твердо усвоил за шестнадцать лет жизни в этой стране.

— Ужасная, ужасная! — подхватил тему викарий. — Дождь, похоже, и не собирается прекращаться? Кстати, мою жену зовут Селией. — Они стояли под зонтиком вплотную друг к другу, как будто сросшись бедрами.

И снова Гэйб кивнул женщине, ощутив неловкость под ее пристальным взглядом.

— А ваша супруга Эва, — продолжил викарий, — сообщила мне, что вы поселились в Крикли-холле.

— Это ненадолго, — Гэйб заметил, что фальшивая улыбка жены викария мгновенно растаяла.

— Великолепно, — заявил Тревеллик. — Надеюсь, дом для вас не слишком холодный, его ведь насквозь продувает ветром.

Хотя имя викария звучало по-западному, местного акцента в его речи не было. Он говорил на чистом английском, принятом в центральной части страны.

— Мы с этим справимся, — сказал Гэйб и посмотрел на Эву, чтобы подбодрить ее. Келли, откровенно скучая, цеплялась за рукав материнской куртки и пинала носком ботинка ступеньку крыльца, а Лорен вежливо слушала старших.

— Мы с Селией очень рады, что вы так скоро решили посетить нашу маленькую церковь, — сообщил Тревеллик.

— Она очаровательная, — признала Эва. — По-настоящему чудесная.

— Верно, даже в такие дни, как сегодня. А внутри очень тихо и мирно, сами увидите. Конечно, надеюсь, вы станете посещать и воскресную службу, пока здесь живете.

— Собираемся, — ответила Эва. — По крайней мере, я и мои дочери, но не уверена насчет Гэйба…

— Вы не слишком религиозны, да, мистер Калег? Ну, это не важно, мы все равно будем рады вас видеть на богослужениях, или же приходите когда вздумается. Я редко запираю двери церкви днем, хотя наш дом и находится довольно далеко отсюда, ниже по склону, почти у деревни. Думаю, имея двух дочерей, вы время от времени нуждаетесь в уединении.

Они все вежливо посмеялись, а потом Гэйб сказал:

— Я тут побродил немножко вокруг, осматривал могилы… — Гэйб сделал широкий жест рукой, показывая, с какой стороны он только что подошел.

— Ах да, — сказал Тревеллик с самодовольной улыбкой. — Погуляли среди мертвых? Вы интересуетесь подобными вещами?

— Андре… — Селия Тревеллик негодующе дернула мужа за рукав. — Какие ты ужасные вещи говоришь!

— Ох нет, дорогая! Некоторые надписи на старых могилах звучат завораживающе! Одна или две в высшей степени забавны, но остальные, пожалуй, чуть-чуть зловещи.

— Я видел целый ряд детских могил, позади церкви, — брякнул Гэйб, и вся веселость викария моментально слетела с него.

— Да, — ответил он. — Эти бедные детки, их нет на свете уже много лет. Они покинули нас во время войны, как вы можете понять из надписей на надгробиях. Уверен, потрясение от великого наводнения и горе потерь, случившихся тогда, повлияют и на будущие поколения жителей Холлоу-Бэй. Шестьдесят восемь человек погибли той ночью, и, знаете, одиннадцать из них были детьми.

Вот оно. Вот что беспокоило Гэйба, когда он осматривал могилы.

— Но там лишь девять детских могил, за церковью, так? А в списке внутри — одиннадцать имен.

Будучи инженером, Гэйб всегда обращал внимание на детали, ведь это являлось существенным условием его профессии, и теперь он лишь удивлялся, почему не заметил такую деталь раньше. Девять детей похоронено за церковью, но на доске внутри здания перечислены одиннадцать. Двоих не хватает.

Викарий заговорил с глубокой печалью в голосе:

— К несчастью, тела двоих детишек так и не удалось найти. Похоже, море решило забрать их себе.

— Они утонули, когда вода хлынула в деревню? — с почти болезненным любопытством спросил Гэйб.

— Само собой, именно тогда, мистер Калег. — Это заговорила жена викария, Селия. — Видите ли, тех детей эвакуировали из Лондона, чтобы спасти от бомбежек. И всех малышей поселили в Крикли-холле. Прямо в доме большинство из них и утонули.

11

Воображение

— Мне сразу не понравилось это место.

Эва сложила руки на груди и прислонилась к кухонному столу, дожидаясь, пока закипит электрический чайник. После долгого пешего подъема по склону от прибрежной деревни они оба отчаянно нуждались в горячем кофе. Девочки ушли наверх, чтобы заняться устройством новой спальни. Они украшали комнату своими любимыми и весьма ценными, на их взгляд, мелочами, привезенными с собой в Девон, отыскивая для каждой безделушки наиболее подходящее место.