Александр Варго - Животное Страница 20

– Мы ведь сейчас только вдвоем? Не так ли? – спросил отец Ди и что-то звучно хлебнул. – Не обращай внимания, сынок, у меня от этого в голове не мутится. Да и пью так рано я в редких случаях. Так что, некому нас подслушать?

– Я в квартире один.

Мой ответ прозвучал неискренне, но, похоже, это не имело значения.

– Это хорошо – верю. Ты стоишь?

– Нет.

– Очень предусмотрительно. А что ты скажешь на то, что я драл ее впервые на том самом кресле, в котором сейчас сижу?

Вопрос меня ошарашил, но потом я понял, что наверняка что-то не так расслышал или имелось в виду нечто совсем другое. Поэтому я тихо уточнил:

– Простите, повторите, пожалуйста. Здесь какие-то помехи.

– Все ты прекрасно расслышал, а помехи если какие и есть, то из-за этих электрических говнюков, которые постоянно прослушивают мой телефон. Эй, вы там! Меня хорошо слышно? Идите пока и перекурите – мне надо переговорить с этим парнем по одному важному делу.

Возникла пауза, которую я робко прервал:

– Пожалуйста, повторите. Я действительно не расслышал.

– Ну, хорошо, может, и так. Тогда будь очень внимателен и не заставляй меня повторять дважды. Усек?

– Да, говорите.

– Она занималась этим за деньги с пятнадцати лет.

– Чем «этим»?

Я, конечно, догадался, к чему он ведет, но поверить в такое не мог. А особенно в то, что отец невесты говорит подобное жениху прямо накануне свадьбы. Или этот лис, искусно скрывая неприязнь ко мне все это время, решил сделать «коронный ход» именно таким образом?

– Не строй из себя идиота – ты на него, поверь, очень мало похож. Ди была проституткой с пятнадцати лет, нравится тебе это или нет.

Я не нашелся, что ответить, и выжидал.

– Молчишь? Удивлен? Лучше так, чем обожествление людей. Слышишь, как скрипит кожа на моем кресле? Именно так было, когда она упиралась в него спиной, а я делал с ней все, что хотел. Как тебе это?

– Не верю ни одному слову. Вы мне сейчас говорите о том, что ваша дочь была проституткой и ее собственный отец имел ее в кожаном кресле?

– А ты поверь, будь уж так любезен. Да и не отец я ей.

Тут я невольно отвлекся и подумал, что, при всей непонятности, ситуация выглядит довольно забавно. В самом деле, пьяный папа невесты звонит жениху, только что убившему его дочь, и пытается облить ее грязью. Будь Ди сейчас жива, что произошло бы дальше?

– Ты слушаешь, зятек? Она такая же моя дочь, как и твоя мать.

– Вы немного не в себе. Давайте закончим на этом разговор и обсудим все позднее, – сказал я, уже решив, что больше не хочу слушать ничего подобного.

– Это ты, парень, немного не в себе, да еще и слеп. Ты что, не хочешь меня слушать? Ди была проституткой, с которой меня свел случай, – ласковой, как кошечка, и непосредственной, словно дитя. И знаешь, что мне нравилось больше всего? В ней не было ни следа этой потасканности и этого блядского взгляда! Только поэтому, наверное, я и стал ее «папой», который, попользовавшись девочкой, решил не выбросить ее, как надоевшую игрушку, а принять участие и помочь.

Я хотел было просто положить трубку, но что-то в его голосе заставило меня медлить. Он был трезв и говорил не просто с горечью, но и с сочувствием. Вот оно! Это не пьяный бред и на подстроенный розыгрыш походило очень мало – видимо, это было правдой. Хотя оставался еще вариант, что у отца Ди неожиданно «поехала крыша», но я в такое не верил.

– Даже если все действительно так, то зачем вы мне это говорите? – спросил я прямо.

– А… Ищешь причинно-следственные связи? От вруна и грязного извращенца постепенно переходим к пьянице и сумасшедшему? Если тебе будет от этого спокойнее, то можешь думать именно так. Но я тебе отвечу – ты ее первый «пробный шар» без моего участия. Так сказать, дочка выросла! Было у меня несколько вариантов с людьми из нужных кругов, но не срослось. Неважно. Тебе надо знать лишь одно – она сбегала от них именно таким образом, бросив мобильник. Наверное, это такой фирменный стиль Ди. А через какое-то время опять возвращалась ко мне.

– Вы хотите сказать…

– Да, именно так. Она тебя бросила! И говорю все это я по единственной причине – чтобы ты не сходил с ума от горя, а знал, что познакомился всего лишь с подзаборной тварью, которая, возможно, не стоит и части тебя. И то, что Ди тебя бросила, – возможно, очень даже хорошо, а я, старый дурак, чувствую теперь себя перед тобой виноватым, и мне, поверь, это не нравится. Вот так вот, сынок, – все очень даже просто.

Я медленно прислонил трубку ко лбу и подумал, что все, возможно, именно так. Как говорится, о покойных – хорошо или ничего, но то, что я узнал, несомненно, позволяло избавиться хотя бы от части бремени вины за убийство. Пожалуй, даже вообще от беспредметных раздумий – как бы все хорошо у нас могло сложиться дальше. Однако тогда возникал закономерный вопрос: действительно ли мне мстил котенок или именно сейчас спасал? Если второе, то для чего? Может быть, в планы Лилеена входило нечто гораздо худшее, чем могла сделать с моей жизнью Ди? С другой стороны, все это может быть никак не взаимосвязано, и я ищу след кошачьей лапки даже там, где его нет.

– Ты ведь был искренен с Ди? Ответь мне сразу и без раздумий! – опять загрохотал в трубке голос, который я уже начинал ненавидеть, но ответил просто и кратко:

– Да.

– И я так считаю. Поэтому буду чувствовать себя в порядке, если ты не откажешься принять от меня в подарок квартиру-студию, в которой сейчас находишься. Это никакая не компенсация или что-то подобное – просто от меня и от чистого сердца!

– Нет, я…

– Да, давай так и порешим. На днях к тебе заедет от меня человечек, и вы решите все вопросы с документами. Вот, собственно, и все, что я хотел сказать.

Не слабо – наверное, это был один из самых необычных разговоров во всей моей жизни. Узнать за несколько минут о том, что любимая девушка была проституткой, и стать в честь этого знаменательного откровения обладателем собственной квартиры в Москве. Если приплюсовать еще и совершенное убийство, то, наверное, мало у кого в жизни выдавался такой денек.

– Я должен все обдумать и осознать – поймите меня правильно, – промямлили мои губы, и трубка с шумом выскользнула из окончательно потерявшей чувствительность руки.

Пока она, кажется, необычайно медленно летела к полу, до меня донеслось:

– Я все понимаю. У нас еще будет время поговорить. До связи!

Потом пластик коснулся ковролина и неожиданно взорвался облаком мелких пластмассовых осколков. Из них на мгновение показалась кошачья лапка и тут же пропала, словно именно она откуда-то, из неведомого, нанесла этот удар и опять напомнила о себе.

– Пожалуйста, больше не надо, – прошептал я и отступил.