Дмитрий Емец - Юный граф Дракула Страница 20

Мальчик ползал на четвереньках между наваленных внизу досок. Бесконечные ремонты проходили в их школе почти непрерывно. Его пальцы натыкались на неровности дерева, собирали занозы, скользили по линолеуму.

Скорее! Скорее!

Наконец, его руки натолкнулись на что-то деревянное и округлое.

Кол! Схватив его, мальчик бросился к раздевалке, толкнул плечом дверь и ворвался внутрь. Он снова упал, но сразу же вскочил.

Наташа стояла в кругу. Вернее, уже не совсем в кругу. Одна ее нога была занесена над его границей, готовая нарушить ее, перешагнуть.

Скелет раскачивался в каком-то шаге от девочки. Тощие костистые руки Дракулы с алчно скрюченными пальцами тянулись к Наташе. Из глазниц, пронизывая защиту круга, били желтые лучи света. Взгляд огненных глазниц графа Дракулы лишал девочку воли. Парализовал ее сопротивление. Она покорно шла прямо к нему в лапы.

– Иди ко мне! Еще шаг! Всего один шаг, и ты моя! – нетерпеливо сипел вампир.

Наташа качнулась вперед. Она словно не видела голодную слюну, капавшую с клыков скелета.

– Филька! Филька!

Очнувшись, мальчик метнулся к ней, выставив свое оружие.

– Прочь, Дракула! Отпусти ее или я ударю! – закричал он.

Дракула расхохотался. Его хохот был страшен. Пустые ряды вешалок загремели. Треснули и осыпались стекла. Пустые глазницы скелета повернулись к Фильке, пристально скользнули по нему.

– И чем ты надеешься меня испугать, юный вампиренок? Этой жалкой палкой?

– Это кол! Осиновый кол!

– В самом деле? По-твоему, я ничего не понимаю в осиновых кольях?

Филька уставился на то, что сжимал в руке. И верно. Это был не кол. Он замахивался на Дракулу шваброй с болтавшейся на ней тряпкой.

Проклятье! В спешке, ползая на четвереньках под лестницей, он схватил совсем не то, что было нужно! И как он сразу не почувствовал, что вместо грозного кола нашарил швабру?

– Ты хочешь убраться в раздевалке, малыш? Не самое подходящее занятие для юного графа, ну да ладно. Скоро здесь будет грязновато. А теперь прочь с дороги, у меня нет времени. Я голоден!

Скелет вновь протянул руки к Наташе. Ослепительные лучи его взгляда парализующе окутали девочку.

Наташа послушно сделала еще шаг. Вышла из круга. Костистые лапы скелета обхватили ее за плечи. Дракула наклонил голову, открыл рот. Его страшные клыки выдвинулись еще больше.

– Люблю это мгновение! Мгновение, когда клыки вонзаются в плоть! – прорычал он.

Филька прыгнул вперед.

Послышался глухой звук удара. Швабра стукнула Дракулу по черепу. Скелет чуть покачнулся. Всего лишь покачнулся.

– Отойди! Не мешай мне! Она моя!

Дракула искоса взглянул на Фильку. Желтое сияние его взгляда на миг стало красным. Сильный толчок в грудь отбросил мальчика на несколько метров. Он врезался спиной в стену.

В голове у него загудело. Но швабра в его руках уже взметнулась для нового удара. Все повторилось, как и в прошлый раз. Глухой стук, словно кием по бильярдному шару. И больше ничего. На этот раз Дракула даже не пошатнулся.

– Ты испытываешь мое терпение, щенок! Сейчас ты поплатишься за то, что сделал! – прорычал он.

Голова скелета стала медленно поворачиваться к Фильке. Мальчик понял, что сейчас красный взгляд Дракулы вновь толкнет его в грудь. Только на этот раз толчок будет очень сильным. После такого удара он уже не поднимется.

Действуя чисто инстинктивно, Филька в третий раз взмахнул шваброй. Удар вышел смазанным и слабым, но случилось так, что тряпка, болтавшаяся на швабре, соскочила и повисла у скелета на глазницах.

– Я ничего не вижу! – взвыл граф.

Дракула выпустил Наташу, и девочка, освободившись от паралитического воздействия его взгляда, отпрыгнула назад в круг.

Страшный рев, от которого содрогнулась вся школа, вырвался из пасти скелета. Дракула взмахнул руками. Повернулся к Фильке. Тряпка, закрывавшая ему глазницы, вспыхнула. Заискрила. Занялась голубым трескучим огнем.

Мальчик сообразил, что вот-вот она прогорит и тогда пылающий взгляд чудовища ударит в него. Рука его метнулась к карману и торопливо вытащила бутылку со святой водой.

Только бы успеть! Мальчик едва узнавал свои неуклюжие пальцы, дергавшие пробку.

Горящая тряпка, чадя, превратилась в пепел, но в тот же миг Филька брызнул. Они столкнулись в полете: брызги святой воды и раскаленный бешенством, уже не красный, а белый взгляд монстра.

Дракула заревел от боли и отпрянул. Там, где святая вода попала на его ребра, они дымились. Пузырились, как кипящее молоко.

– Я уничтожу тебя! Ты не должен был этого делать! Ты уже мертвец! – страшно взвизгнул Дракула.

Закрывая глазницы левой рукой, правой он вцепился Фильке в горло. Ноги мальчика оторвались от пола. Чувствуя, что теряет дыхание, а вместе с ним и саму жизнь, Филька из последних сил плеснул остатки святой воды на сжимавшую его шею кисть скелета.

Пальцы, стискивавшие ему горло, разжались. С глухим стуком рука чудовища упала на пол. Она извивалась и корчилась. Пальцы ее то сжимались, то разжимались. Дракула завыл от боли. Он даже упал на одно колено, но сразу же поднялся.

– Ты пожалеешь о том, что совершил, юный Дракула! Пожалеешь! – хрипло крикнул он.

Наклонившись, скелет схватил свою руку и бросился к стене. Филька брызнул ему вслед святой водой, но Дракула уже прошел сквозь стену и исчез.

«Ты поплатишься за это, юный граф! Клянусь своим сердцем! Клянусь твоим сердцем, поплатишься!»

Глава X «ПОВИНУЮСЬ ВАМ, ГРАФ ДРАКУЛА!»

Как-то Упырь, Кощей и Дракула пригласили Красную Шапочку в ресторан.

– Дяденьки, а что мы будем кушать? – наивно спросила Шапочка, оглядывая пустой столик.

«Дяденьки» многозначительно переглянулись.

Утром тревожные слухи поползли по школе.

Слухи были один невероятнее другого. Говорили, что ночью кто-то взломал дверь служебного входа. Разбил стекла в раздевалке. Вырвал с мясом замок в кабинете биологии.

И, наконец, самое загадочное и непостижимое: похитил из кабинета скелет.

Слухам можно было не верить, но каждый имел свое подтверждение.

Директор вызвал милицию, но она так и уехала ни с чем. По мнению милиционеров, в этом дебоше был замешан кто-то из учеников школы. Нескольких старшеклассников с репутацией злополучного Орангутанга вызывали в кабинет к директору, где они имели долгий неприятный разговор. Однако разговор этот тоже ничего не прояснил. Под нажимом хулиганы сознавались в чем угодно, но только не в том, что произошло ночью. Они утверждали, что эту ночь провели у себя дома в постели.