Челси Ярбро - Хроники Сен-Жермена Страница 20

— Ясно, — уронил Сен-Жермен.

— Их патрульные хотели задержать мадам Кунст, услышав ее выговор, и… — Роджер выразительно смолк.

— Я из Австрии, — заявила взволнованно женщина. — Да. Я убежала. — Она вдруг заплакала, безнадежно и тихо, как покинутый всеми ребенок. — Они расстреляли мать и отца, — послышалось сквозь рыдания. — А потом убили и дядю с детьми. Я была в магазине. Меня предупредила соседка. Смерть Гюнтера не насытила их. Они ненасытны.

Сен-Жермен знаком велел Роджеру отойти и протянул плачущей руку.

— Выходите же, мадам Кунст. Здесь вам предложат и кров, и еду.

Женщина посидела, судорожно моргая, потом послушно оперлась на предложенную ей руку.

— Данке, майн герр.

— Мерси, а не данке, — вежливо поправил ее Сен-Жермен. — Силы Сопротивления в этих местах скоры на расправу.

— Да, я веду себя глупо, — кивнула женщина, выбираясь из автомобиля. — По дороге сюда ваш человек сделал мне предложение.

Слуга и хозяин обменялись быстрыми взглядами, потом Сен-Жермен, поколебавшись, сказал:

— Поймите, ваше появление здесь неожиданно и ставит меня в щекотливое положение. Не знаю, все ли вам правильно объяснили, но поверьте, что здесь вас не станут ни к чему принуждать.

Мадам Кунст пожала плечами.

— Мне все равно. Или нет — не все равно, но разницы в том никакой.

— Что вы хотите этим сказать? — Сен-Жермену не раз доводилось иметь дело с партнершами, охваченными подобной апатией, и приятного в том было мало. Американцу все это вряд ли понравится, подумал он озабоченно. Его… гм… провизия явно нуждается в отдыхе и покое.

— Что? — Австриячка вздохнула и, когда перед ней распахнули дверь замка, заговорила опять: — Никто из мужчин не касался меня после гибели мужа. Я укрылась в доме родителей, и мне казалось, что все плохое уже далеко. Когда партизаны хотели взять меня силой, я кричала, но сейчас причин для этого нет.

— Поверьте, здесь, в Монталье, вас никто не обидит, — мягко сказал Сен-Жермен.

Гостья кивнула и позволила отвести себя в небольшую столовую возле кухни. Камин едва тлел, полосатые обои повыцвели, но в целом там было довольно уютно. Женщина послушно села на предложенный стул и замерла, бросив руки на сомкнутые колени, в чисто девической позе, хотя ей было, наверное, около тридцати.

— Гюнтер погиб полгода назад. Я не сразу об этом узнала. Когда такое случается, все молчат. Приходят люди СС, уводят кого-то, и никто не осмеливается спросить, зачем и куда, ибо люди СС могут вернуться. Судья, выпив лишнего, мне обо всем рассказал.

Роджер, коротко поклонившись, испросил разрешения удалиться на кухню и, получив его, тут же ушел.

— Мадам, когда вы покинули Австрию? — спросил Сен-Жермен, подкладывая поленья в огонь.

— Не так давно. Дней восемь-девять назад. Может быть, десять. — Женщина вдруг зевнула. — Простите.

— Вам незачем извиняться, — ответили ей. — Пища тут не роскошная, но вполне сносная. Через полчаса подадут суп, сыр, колбасу. Может быть, вам стоит пока что прилечь?

Гостья, немного подумав, покачала головой.

— Я усну как убитая. Благодарю. И так вокруг слишком много мертвых. — Она бездумно скомкала ткань своей юбки и, еще раз зевнув, сообщила: — Я ела вчера.

«К счастью, я тоже, — усмехнулся внутренне Сен-Жермен. — Вопрос питания, — подумал он, — становится смехотворно сложным».

— Это безумие! — вскричал Джеймс негодующе. — Господи, что вы творите?

— Я проследил, чтобы наша гостья поела и заняла отведенную ей комнату. Мне жаль, что так получилось. Если бы Роджер привез Мирель, проблемы бы не возникло. — Сен-Жермен помолчал. — Что, собственно, так вас возмущает?

— Как это — что? Вместо обещанной сговорчивой вдовушки, ваш лакей доставляет сюда изможденную австрийскую беженку, трясущуюся от страха и едва сознающую, чего от нее хотят. Вы полагаете, я должен благодарить вас за эту замену? Вы полагаете, я накинусь на перепуганную бедняжку как последний, отринувший все представления о порядочности негодяй? Или вам кажется, что ваша манера завозить сюда женщин, как яйца к обеду, должна импонировать мне? — Джеймс вновь возвысил голос до крика, чтобы отчасти заглушить в себе чувство вины, ибо в мыслях его против воли зароились соблазнительные видения.

— Мистер Три, если бы не война, все вышло бы по-другому. Вас, может быть, удивит, но я не имею привычки завозить сюда кого бы то ни было, и лишь ваше критическое положение заставило меня прибегнуть к столь неординарной попытке разрядить ситуацию.

— Не очень-то она вам удалась, — проворчал журналист, испытывая тайное удовольствие от того, что в голосе графа, всегда бравшего над ним верх, звучат виноватые нотки.

— Увы. — Граф сунул руки в карманы и направился к двери.

Джеймс не удержался от колкости.

— А та, другая, которую не удалось привезти, она что — ваш запасной бутерброд?

Сен-Жермен, брезгливо поморщившись, обернулся.

— За кого вы меня принимаете, мистер Три? Мирель знает, кто я, и это нравится ей. Она оценила бы и разнообразие, в вашем лице. А мадам Кунст, напротив, ни во что не посвящена. Она думает, что ей предложена встреча с мужчиной, страдающим от невроза, и готова пойти на уступки. Опасно и неразумно открывать карты тем, у кого это может вызвать лишь отвращение. Если хотите выжить, учитесь быть осмотрительным. — Взявшись за бронзовую дверную ручку, он прибавил: — Роджер нашел землю из Денвера, что принесет вам облегчение, но, боюсь, в малодостаточной дозе.

— Землю из Денвера? — повторил озадаченно Джеймс.

— Конечно. Мадлен завезла сюда два ящика этой земли в расчете, что она вам пригодится. Ящики были надежно припрятаны, и потому Роджер не сразу их обнаружил.

— Земля из Денвера. Надо же. Не могу поверить. — Джеймс деланно хохотнул.

— Тут нет ничего смешного. Мадлен вы небезразличны, мистер Три, и переправлялся столь неуклюжий багаж через океан вовсе не из причуды. — Граф сухо кивнул и вышел.

Роджер находился в кухне. Заслышав шаги, он поднял голову.

— Она приняла ванну и отправилась спать.

— Хорошо. Еще что-нибудь? — В тоне графа звучало легкое недовольство.

— Ничего особенного. Ей двадцать девять, она родом из Зальцбурга. Работала в школе, а ее муж…

— Гюнтер?

— Да. Он был адвокатом. — Роджер взялся за кочергу, чтобы поворошить угли в печи.

— Этому можно верить? — тихо спросил Сен-Жермен.

— Тому, что она была учительницей, а ее муж — адвокатом, да. Насчет остального не знаю. — Роджер закрыл топку и вытер руки тряпицей.

— И я не знаю, — поморщился Сен-Жермен. — Может быть, это просто мнительность, но…