Чарльз Уильямс - Место льва Страница 20

— О! — иронично воскликнул Фостер. — Вы теперь так думаете, да?

— А я никогда иначе и не думал, — ответил Энтони. — Но теперь я более склонен принять вашу гипотезу, чем раньше.

— Гипотезу! — прорычал Фостер, и одновременно мисс Уилмот тихонько засмеялась. Энтони не понял, что могло ее развеселить. Ему показалось, что смеялись над ним, вполне возможно, он этого заслуживал. Поэтому он сказал, немного более резко, чем хотел:

— Но у меня есть и собственная гипотеза.

— И какова же она? — мягко спросила мисс Уилмот.

— Я полагаю, — ответил Энтони, глядя на нее в упор, — что могу попытаться противостоять вторжению.

— Но если они в вас самом, как же вы это сделаете? — спросила она, слегка поводя головой. — Вы что же, собираетесь бороться сами против себя? Без нас вы не можете существовать, и если вы станете бороться против нас, что победит? Вы уверены, что у вас нет ничего, что мы не могли бы отнять? Я думаю, вы недалеко ушли в своих исследованиях, мистер Даррент, вам было бы разумнее ос-с-становиться.

В сумерках последнее слово невообразимо затянулось; звук отразился от стен, как будто вся комната заполнилась шипящими звуками. Но шипение потерялось в глубоком голосе, которым Фостер, теперь кажущийся горбатой тенью на фоне светлого окна, сказал:

— Ну что ж, это весьма разумно.

Энтони вскочил.

— Что вы хотите этим сказать? — с трудом сдерживаясь, чтобы не сказать лишнего, произнес Энтони.

Ему ответили не сразу. Все трое замерли словно в ожидании. Пока тянулась пауза, Энтони почувствовал, как в нем нарастает нервное беспокойство, желание сказать что-то до того, как их слова разрушат его и без того слабую решимость разобраться. Он покрепче сжал «Возлюбленных королей» и расставил ноги для устойчивости. А затем увидел глаза Доры Уилмот.

Это были невозможные глаза! Они уставились на него, как будто на какое-то беспомощное существо — кролика, например, и он почувствовал, что все уловки ни к чему, от этих глаз не спастись. Она знала о нем все, все его стремления, намерения, усилия. Его отчаянная решимость была всего лишь глупостью; его разум признал превосходящую силу чужого разума — или скорее чего-то, прошедшего сквозь него. Он почувствовал себя учеником, замершим перед учителем, и расслабился в тупой безнадежности. Легкое движение вперед, сделанное Фостером, прошло мимо его внимания, равно как и медленный подъем рук почти на уровень плеч, отведенные назад локти и сильно прогнувшееся тело Доры Уилмот — все это прошло незамеченным. Энтони сознавал, что он глупец, он ничего не мог сделать, холодная дрожь охватила ступни, колени и все тело. Руки разжались, и пресловутая книга со стуком упала на пол. Звук заставил всех вздрогнуть — Дора Уилмот быстро наклонилась вбок, Фостер отпрянул назад, а Энтони, освободившись, резко сдвинул ноги и выбросил руки вперед.

В тот же миг они бросились на него. Быстрее, чем он смог собраться, стремительнее, чем он смог сообразить, призвав известные им Силы, они набросились на него, пока он все еще испускал первый вздох облегчения. Дора одним движением соскользнула с кресла, где она сидела полусвернувшись, и, лежа на полу, выбросила вверх руки, оплетая его ноги, обвиваясь вокруг его тела. Одновременно Фостер прыгнул вперед и вверх, схватил Энтони за плечи и наклонил вперед голову, нацеливаясь на горло. И все-таки Энтони успел среагировать. Его поднятая рука двинула Фостера в челюсть с достаточной силой, чтобы защитить горло, но крепкая хватка Доры мешала стряхнуть с себя пальцы, впившиеся ему в плечи, словно когти. Он попытался рвануться вперед и опять ударить снизу вверх, но в столь ближнем бою удару не хватило силы. Он попытался лягнуть Дору, споткнулся, и пока восстанавливал равновесие, наступил на что-то круглое и упругое. Комнату наполнили шипение и рычание, в лицо ему пахнуло жарким дыханием одного из противников. Энтони тут же стало казаться, будто он борется на дне какой-то вонючей ямы, где дикие животные сражаются за добычу. А добычей-то был он! Если только… Он почувствовал, что падает, и закричал; змеиные кольца, стиснувшие грудь, придушили крик на полуслове, и что-то скользнуло еще выше по его груди. Он рухнул на пол боком, повернулся лицом вниз и таким образом обезопасил горло. Он чувствовал, как с него сорвали воротничок, как когти терзают его шею. Секунду он лежал совершенно беспомощный, затем все его существо отчаянно заорало «нет» и в этом единственном слоге выплеснуло массу энергии. При падении его руки наконец освободились, он уперся ими в пол и сумел приподняться. Фостер опять бросился на него сбоку. Энтони отшатнулся и вложил всю оставшуюся у него силу в один мощный взмах рукой, похожий на взмах огромного крыла. Видимо, он попал. Что-то тяжелое обрушилось на пол. Рука Энтони на обратном пути коснулась волос на голове Доры, ухватилась за них и стала яростно тянуть, пока руки-змеи на ослабили хватку. Легко, словно вспорхнувшая птица, Энтони вскочил на ноги и приготовился к новому нападению. Но его враги лежали, уставившись на него горящими глазами и скребя руками по полу. Шипение и рычание, стоявшие в его ушах все это время, постепенно стихли. Он осторожно попятился и вдруг обнаружил себя в той же мирной комнате, в которой только что произошла жестокая схватка. Он сделал еще один осторожный шаг назад и наткнулся на кресло, в котором недавно сидел. Этот толчок словно выдернул его в обычное состояние. Повернув голову, Энтони увидел мисс Уилмот, сидящую полусвернувшись на коврике, и мистера Фостера, опустившегося перед ней на колено, как будто он собирался поднять книгу, лежавшую на полу. Настороженно глядя на них, Энтони резко нагнулся и сам поднял ее.

— Я ошибался, — сказал он и улыбнулся, — книга, оказывается, очень современна. Извините за беспокойство, но я все-таки придерживаюсь своей гипотезы. Можете на досуге обдумать ее. Спокойной ночи, мисс Уилмот, не надо меня провожать. Спокойной ночи, мистер Фостер, передайте льву привет от меня.

Он осторожно отступил к двери, открыл ее, выскользнул из комнаты и обнаружил горничную, маявшуюся без дела посреди маленькой прихожей. Она взглянула на него, и на лице ее проступило изумление. Энтони вспомнил про оторванный воротничок.

— О, сэр! — воскликнула она.

— Вот именно, — назидательно произнес Энтони. — Вам тут не Ефес, знаете ли…

— Ефес, сэр? — удивленно переспросила она, когда он взялся за ручку двери.

— Дорогая моя, — сказал Энтони, — извините, не могу дать вам ссылки, но это сделает ваша хозяйка. У святого Павла там были проблемы с дикими зверями.[15] Идите и спросите ее. Доброй ночи.