Сергей Саканский - Другая. Украденная душа Страница 20

Маша помнила, что тогда, после экскурсии по Москве, они поехали за город. Она помнила, что машина миновала здание автовокзала. Это уже кое-что…

Автовокзалов в Москве несколько. Родион попросил таксиста отвезти их на самый крупный, и не ошибся: Маша узнала здание.

– Автовокзал был слева, когда мы ехали, – сказала она. – Потом сразу начались какие-то деревни…

– Это не сразу, – буркнул таксист, думавший, что пассажиры ищут особняк своего дядюшки, как и было сказано ему.

Машина вылетела за кольцевую, и Маша узнала старые деревенские домики по обеим сторонам Щелковского шоссе. Родион, немного лучше представляя карту столицы своего государства, понимал, что они движутся на восток.

– Дальше был какой-то плавный съезд направо…

– Это мы знаем! – отозвался таксист. – Перед постом ГИБДД.

По обеим сторонам дороги туманной стеной стоял высокий сумеречный лес. Маша оглядывалась по сторонам, медленно кивала.

– Стоп! Этот поворот.

Вскоре меж еловых стволов замелькали крыши: машина приближалась к небольшому дачному поселку. Родион попросил таксиста остановиться.

Среди обычных самодельных домиков возвышался миниатюрный замок – двухэтажное строение из красного кирпича, с декоративной башенкой, стрельчатыми окнами и причудливыми флюгерами.

– Вот этот дом, – сильно волнуясь, сказала Маша.

Таксист насмешливо уставился на нее.

– Дом вашего дядюшки?

– Допустим.

– Это, конечно, не мое дело, но… Я как-то уже привозил сюда пассажиров.

– И что? – спросил Родион.

– Просто я не люблю, когда мне врут. Место глухое, полтора километра до шоссе. Так что, вряд ли вы здесь поймаете машину обратно. Если не больше получаса, то я подожду вас бесплатно. И за обратную дорогу возьму вдвое меньше, договорились?

– Почему вы думаете, что мы тотчас поедем обратно?

– Те, которых я привозил сюда в прошлый раз, не темнили. Так и сказали, что идут на консультацию к экстрасенсу и попросили подождать.

Так вот оно что… Родион и Маша переглянулись.

– Простите, пожалуйста, – пролепетала Маша, изобразив смущение. – У нас очень интимное дело… Пришлось обмануть, понимаете?

– Да уж, – примирительно отозвался шофер.

– А вы не в курсе, – вкрадчиво продолжала она, – какого рода услуги он оказывает?

– Мое дело маленькое: привез и отвез. Но та парочка бурно обсуждала тему. Этот колдун не простой, не как все. Его только по знакомству, не по газетам. Работает с какими-то особыми, эксклюзивными делами… Так вас подождать?

– Лучше не надо, – решил Родион, подумав, что их дело может оказаться настолько эксклюзивным, что не потерпит присутствия свидетеля, даже такого маленького человека, как таксист.

Родион понятия не имел, что делать в этой ситуации. Возможно, придется тайно проникнуть в дом или наоборот – спасаться бегством… Что за люди могут быть за его стенами, какие у них цели, насколько они опасны? Возможно, придется пустить в ход кулаки, чего Родион совершенно не умел. Он никак не мог вспомнить, когда он последний раз в своей жизни дрался: скорее всего, это было еще в школе, где-нибудь в парке Победы, куда он с тогдашними друзьями, теперь уже потерянными, ходил на дискотеку…

Машина отъехала, Родион и Маша остались одни на пустой зеленой улице, с обеих сторон заросшей сиренью, которая уже отцветала, осыпанная мириадами ржавых звезд. Где-то в глубине дачного поселка слышался маниакальный стук молотка, с другой стороны, там, где был пруд, который они только что проехали, доносились развязные вопли купающихся подростков и хамоватый девичий смех.

Родион и Маша посовещались, наскоро разработав план действий, учитывая новую, полученную от таксиста информацию.

– Может быть, мне пойти одному? – неуверенно предложил Родион.

– Ни в коем случае! – возразила Маша. – Не забывай, что я неузнаваема. Разыграем страждущую парочку. Будем действовать по обстановке.

Она явно брала руководство в свои руки, что не очень-то понравилось Родиону.

От калитки к загадочному дому вела узкая гравийная дорожка, обсаженная цветущими пионами. На заборе можно было разглядеть звонок, защищенный маленькой крышей от дождя, в целом напоминающий скворечник. Родион нажал кнопку.

Внутри дома хлопнула невидимая дверь, затем на пороге возник силуэт мужчины. Хозяин открыл калитку, придерживая за ошейник огромного водолаза. На руке, погруженной в черную собачью шерсть, блестел тот самый пресловутый трискель.

– Нам нужна ваша консультация, – скромно сказала Маша, опять присвоив себе голос прославленной актрисы.

Хозяин смерил их обоих оценивающим взглядом.

– А вы случайно не ошиблись адресом?

– Вас ведь зовут Антон Петрович?

– Да, это я, – отозвался экстрасенс, – А вы, прежде всего, скажите, кто вам рекомендовал обратиться ко мне?

Маша, похоже, решила пойти ва-банк.

– Один наш хороший знакомый. Виктор Викторович Буров, – сказал она.

Антон Петрович на секунду замер, как бы взвешивая эту информацию, затем кивнул, словно утвердив ее.

Они проследовали в дом, полагаясь на массивную спину хозяина, идущего впереди. По комплекции Антон Петрович напоминал пингвина, причем, не диковинную птицу из зоопарка, а персонажа знаменитой революционной песни Максима Горького.

Проходя через вестибюль, за распахнутой двустворчатой дверью Родион вдруг увидел белую мраморную плиту. Он непроизвольно содрогнулся: художник уже приступил к работе и действительно высекал в мраморе обнаженную женскую фигуру.

– Афродита, – пояснил Антон Петрович. – Это мой сын тут работает, скульптор.

Родион никогда прежде не сталкивался ни с чем подобным. Статуя, которая снилась ему в кошмаре, действительно существовала. И перстень, точно такой же, как во сне… По здравому рассуждению, ничего этого просто не могло быть. Впрочем, мистический страх легко отступил, сметенный необходимостью действия. По некоторым признакам Родион понял, что Антон Петрович находился в доме один, и это придало ему бодрости.

Поднявшись по лестнице на второй этаж, они достигли конечной цели своего путешествия – просторного кабинета экстрасенса. Родион подумал, что, несмотря на виртуозный макияж, Антон Петрович все же может, в конце концов, узнать Машу. Оценив обстановку, Родион легонько подтолкнул девушку к креслу у самого окна, и она, еще не понимая, что он имеет в виду, послушно села на указанное место.

Дело было в свете: солнце, уже клонившееся к горизонту, создавало вокруг ее лица хороший контражур, достаточно затеняя ее черты. Практически, сцена была готова, теперь осветителю и актрисе предстояло только разыграть импровизированный спектакль.