Джим Браун - Точка разрыва Страница 21

– С женщиной скорее всего был. Ты же знаешь Клайда. Как бы там ни было, мы ее не нашли. Ты был последним, кто его видел до случившегося. Заметил что-нибудь необычное? Он казался смущенным? Не в себе?

– Он очень спешил. Как всегда. Ничего необычного.

Дин вспомнил чужака в длинном темном плаще и изорванной шляпе – того, кто наблюдал, не наблюдая, а потом исчез. Это была случайная мысль. «Никакой связи», – решил ученый. Кроме того, у незнакомца было две руки.

– Итак, что ты думаешь? Ты ведь же при окружном коронере.

– Не надо мне напоминать.

Когда все три доктора больницы маленького городка уклонились от участи в столь необычном расследовании, Джон и Натан обратились к Дину и давили на него до тех пор, пока он не согласился применить здесь свои способности. Они утверждали, что ему – как ученому с аналитическим складом ума, будет проще отстраниться от загадочной стороны этого дела.

Может, они были правы, но Дин не чувствовал себя в своей тарелке.

– Вы сличили образцы крови и прочего, взятые в номере, в коридоре и на лестнице? – начал он.

– Мой самый способный помощник, Джерри Нильс, как раз занимается этим, но пока ничего нет. – Джон запустил пятерню в жесткие волосы. – Оружия нет, ничего нет. Если кто-то душил Клайда и Клайд отрезал руку убийцы в целях самозащиты – значит, убийца сбежал, оставив свою руку… Еще одна загвоздка. Кровь – ее слишком мало.

Джон положил свою шляпу на стойку, достал носовой платок из кармана и промокнул лоб:

– Какие мысли?

– Н-да, я привык работать с более обширным материалом, – заметил Дин.

Усмешка разрезала лицо Джона. Дину показалось, что он слышит треск штукатурки:

– Запиши это в свой актив.

Дин наклонился над обрубком руки. Как раз под запястьем на подносе виднелась небольшая лужица крови.

– Разрез очень свежий, совсем недавний. Ткань не успела разложиться.

Он достал ручку из кармана и нажал на подушечку указательного пальца.

– Судя по степени трупного окоченения, можно даже сказать, что ее отрезали менее часа назад.

Дин выпрямился, прошел до конца стола и снова наклонился, изучая кисть под различными углами.

– Несомненно, ее отрезали. Нет никаких следов разрыва. Но инструмент был до чертиков острый.

Он вернулся туда, откуда начал, взял поднос и повернул его к свету, чтобы лучше разглядеть рану.

– Кость разрезана. В этом нет сомнений. Причем, по-видимому, одним движением. Не похоже, чтобы ее пилили или разрезали повторно.

– Одним движением? – с недоверием спросил Джон. – Каким же предметом это можно сделать? Топором?

– Нет, нет, от топора скошенный срез, а этот сделан совсем ровно, – Дин с помощью ручки слегка отодвинул мышцы: – Видишь, как ровно. Просто удивительно. Края не зазубрены. Кость пористая, но толстая, от нее кусок отрезать – это вам не праздничный торт разделать.

Дин поставил поднос и отправил ручку в карман.

– И еще я вам могу сказать, что Клайда душила не эта рука, если его вообще душили.

– Я видел синяки. Шея в таком состоянии, что явно кто-то приложил к ней руки.

– Во всяком случае не эту руку.

– Откуда ты знаешь?

– По одному признаку. Нужно черт знает сколько силы, чтобы задушить кого-нибудь – практически немыслимо справиться одной рукой, – Дин кивнул на поднос. – Опять-таки я не медик, но связки на этом экземпляре не очень-то развиты. Хозяин этой руки не из тех, кто зарабатывает на жизнь тяжелым физическим трудом. Вообще это не очень убедительная версия.

Джон положил платок обратно в карман, взгляд его оставался задумчивым:

– Вся эта проклятая заваруха не выглядит как убедительная версия. Мисс Блэкмор утверждает, что видела в окне двух мужчин – один душил другого. А когда она и портье прибыли на место, то обнаружили дверь в номер запертой изнутри. Им пришлось ее выбить. Клайд оказался один в номере. Они не покидали комнату, пока не подоспел медперсонал, и тут уже прибыли мы с Джерри. В номере только комната и ванная. Нет даже шкафа, только вешалка для одежды. Так если никого больше не было в комнате, кто запер дверь?

– Тот, кто вышел через окно?

– Намертво заколочено. Хозяин установил кондиционеры около трех лет назад и не хотел, чтобы постояльцы оставляли окна открытыми. Поверь мне, никто не проник бы через окно.

Лампа дневного света в задней комнате снова мигнула. Игра света и теней создавала впечатление, что пальцы на отчлененной руке двигаются. Шипение лампы на высокой ноте теперь состязалось по громкости с гудением холодильников.

– Дин сцепил руки и выставил указательные пальцы, потом слегка почмокал губами. Запер изнутри… Какой рамок?

– Задвижка. Простая конструкция. Основной компонент вмонтирован в дверь. Ты поворачиваешь рычажок и выдвигаешь засов вбок, попадая в отверстие на дверном косяке.

Свет опять моргнул, затем восстановился. Шипение прекратилось. Джон надел шляпу, приладил рукой поудобнее, потом пробежал пальцами по краю полей.

– Как я уже говорил, вся эта чертовщина невозможна.

глава 8

– Они были ошеломлены, – сказал Натан Перкинс, просовывая в японскую пижаму зеленого шелка свои бледные ступни.

– Так им и впрямь понравилось? – спросила Ава, возбужденно блестя глазами размером с крылья летучей мыши.

– Конечно, понравилось, – он ненавидел лгать, но еще больше боялся причинить боль Аве.

Она поворковала от удовольствия, прижимая его к своей пышной груди.

– И что этот Дженкинс Джонс конкретно сказал? Чудовищногрубое – фактически самое чудовищногрубое, что он видел в этом насквозь чудовищногрубом мире.

– Я не помню, – снова солгал Натан, внутренне удивляясь, как легко и непринужденно слова шли с языка.

Ава нахмурилась:

– Но ты сказал, что им понравилось?

Конечно, крошка, конечно. Они просто были стерты в порошок. Даже этот старый хрыч Дженкинс Джонс. Со всех сторон неслось такое множество комплиментов, что я точно не помню, кто и что произносил. Вот и все.

Ава хихикала и хлопала в ладоши. «Как ребенок», – подумал Натан. Она была на пятнадцать лет его моложе. Хотя уже и не дитя по возрасту, Ава сохранила молодой задор и темперамент. И что из того, что она порой вспыльчива и капризна?

Они встретились в Портленде. Ава работала конторщицей в пункте проката машин, но держала себя как королева. Это был ее стиль. «Ты такова, какой преподносишь себя», – любила говорить она. Сама Ава вела себя так, как будто мир принадлежал ей. Шесть месяцев спустя они поженились, и Натан стал ее любимой игрушкой.

Это был самый импульсивный шаг в его жизни, и немало скептиков в Чёрной Долине задумчиво поводили бровями. Но большая часть их просто завидовала. Натан до того времени никогда не являлся объектом зависти, и, нужно сказать, эта игра ему очень понравилась.