Дмитрий Громов - Путь проклятых Страница 21

Все гораздо хуже.

Там на нас ставят какой-то эксперимент. Там нас ведут по сценарию, в конце которого может ждать только одно…

Так что пусть уж лучше все это окажется просто сном, кошмаром для вампиров. Кошмаром, которым мы пытаемся отгородиться от самих себя!

Да, отгородиться, защититься! Потому что если на самом деле мы лежим там, то все, что происходит здесь – сон, иллюзия! Все это – чей-то идиотский сценарий, безумный эксперимент… Но ведь тогда на нас нет вины, нет ничьей крови! А это значит… это значит, что мы, сами того не осознавая, хотим, чтобы кошмар оказался реальностью, встал между нами и нашей истерзанной, умирающей совестью, ее останками!

Но рано или поздно совесть умрет в нас окончательно.

И тогда мы проснемся.

Проснемся здесь.

Или…

«Еще немного – и я просто сойду с ума,» – мысль была на удивление трезвой и отстраненной.

– Ну, ребята, у вас и шутки! Вы б еще и крышку заколотили! Так же и задохнуться, блин, можно…

Эли не удержалась и хихикнула.

Крышка со стуком упала на пол, и капитан Прохоренко сел в гробу, являя собой живую (ну, скажем, условно живую) пародию на воскрешенного Лазаря. Встает из гроба Лазарь, оглядывается по сторонам, и заявляет: «А вы, блин, кто такие? Почему здесь собрались? А ну-ка, предъявите документики!»

Вовремя капитан проснулся! Еще немного – и мы с Эльвирой утонули бы в дебрях психологии и самокопания, а там и до съехавшей крыши – рукой подать. Сумасшедшие среди вампиров встречаются куда чаще, чем среди людей. Взять хоть ту же Безумную Нищенку. Да и «нормальные» вампиры – не такие уж нормальные на самом деле. Пережить собственную смерть – не шутка! Посмотрю я на вас…

– Вы чего это в потьмах сидите?

Та-а-ак. Кажется, сейчас придется объясняться.

Я выбрался из кровати и щелкнул выключателем.

Капитан сидел в гробу растрепанный, небритый, с синюшными трупными пятнами на лице, и ошалело моргал.

– С Днем Рождения, Василий!

– Спасибо… Только я зимой родился, в январе!

– То ты в первый раз родился. А сегодня – во второй, – как ребенку, объяснил ему я.

– А, ты в этом смысле…

Нет, он действительно ничего не понял!

– Посмотри на свою рану.

– А… – он осекся. Выбравшись из гроба, скинул заскорузлый от крови милицейский китель, сорвал продырявленную рубашку. Оторопело ощупал живот, колупнул ногтем корку засохшей крови…

– Это… как это?! Даже шрама нет! – он замолчал, прислушался к себе. – И не болит ничего! Только сушняк жуткий, как с бодуна. И жрать хочется. Не, ну вы, блин, даете! Колдуны, блин! По небу летают, раны лечат… – капитан умолкает и некоторое время пытается вспомнить какое-то слово. – Экстрасенсы, да? Ну я не знаю, как вас и благодарить! Вы ж меня прямо с того света… Я ж теперь по гроб жизни… – Василий споткнулся о гроб, в котором провел ночь, глянул себе под ноги – и резко умолк.

Нет, правду надо говорить сразу – какой бы страшной она ни была. Если отложить объяснения на потом – будет только хуже.

Я уже открыл было рот, но Василий снова опередил меня – резво шагнул к примостившемуся в углу комнаты ветхому буфету, заглянул внутрь…

– О, да у вас тут вино! Ребята, можно глотнуть? Вы не подумайте, я не алкаш какой-нибудь, но такой сушняк…

Вино – это исключительно для интерьера. Точнее – для случайных гостей. Должна же у человека в доме водиться хоть одна бутылка вина! Вдруг угощать кого-то придется? Я в этом смысле всегда гордился своей предусмотрительностью. Сами-то мы, вампиры, вина, понятное дело…

И снова меня опередили. На этот раз – Эльвица.

– Конечно! – мило улыбнулась она капитану, продемонстрировав белоснежные клыки – но Прохоренко не обратил на них внимания. Одним движением выдернув пробку, он жадно припал к бутылке «Каберне».

Черт, вот ведь оно!

Жадно глотающий «Каберне» капитан. Подносящая к губам бокал Эльвица. Там, на банкете у Ахметьева. Подносящая к губам, делающая глоток, другой…

ВАМПИРЫ НЕ ПЬЮТ ВИНА! Вампиры вообще ничего не пьют и не едят, кроме крови!

Неужели и она, и капитан…

– Эльвира, а скажи-ка мне, тогда, на банкете – когда ты пила вино – что ты почувствовала?

– Ой, мне понравилось! А то мальчишки на вечеринки обычно всякую дрянь импортную покупали, а дома мне вообще не разрешали…

– А я тебе никогда не говорил, что вампиры не пьют вина?

– Нет. А что? – изумленно распахнутые изумруды.

– Да нет, ничего. Забудь, ерунда все это…

Вот так. Она не знала! И капитан не знает – вон уже полбутылки выхлебал – и ничего с ним не делается! И не сделается. Значит, главное – поверить? Поверить – или изначально не знать и быть уверенным?

Да! Именно так! И тогда нет ничего невозможного – скользить по лунному лучу, растекаться туманом, гасить лазерные прицелы, глушить радиотелефоны, пить вино, как при жизни, и получать от этого удовольствие… Что еще?! Что?! Что мы еще можем?!!

Голова кругом идет… голова… кругом… как во хмелю… во хмелю…

Я молча шагнул к капитану, отобрал бутылку.

В этом нет ничего особенного. Это – просто вино. Раньше я любил сухие вина. Хоть то же «Каберне». Что мешает мне выпить его и сейчас? То, что я вампир? Чепуха! Эльвира – тоже вампир; и капитан. Да и по цвету это похоже на кровь, и пьянит совсем как…

Терпкий, давно забытый вкус. Глоток, другой… Я отрываюсь от бутылки. Я сделал это! Я поверил, я убедил себя, я смог!!!

И что же дальше? В чем еще я могу убедить себя? Что мне теперь говорить капитану, а что – нет? А если… если не говорить ему, что он – вампир?!! – эта мысль настолько поразила меня, что я застыл с бутылкой в руке посреди комнаты, словно застигнутый солнцем горный тролль.

Застигнутый… солнцем…

Нет, слишком рискованно. Самовнушение – это здорово, но есть и банальная физиология.

Физиология вампира.

Восставшего мертвеца.

Проклятого.

Ему нужна свежая кровь, нужна чужая жизнь, чтобы сделать ее своей.

А стоит капитану выйти на солнце…

Или это тоже – условности?!! Тоже – вопрос веры, знания? Или НЕзнания?!

Что, если…

Нет, слишком рискованно!

– …Хлебни еще, Василий. То, что я тебе сейчас скажу, на трезвую голову лучше не слушать. Да и на пьяную тоже.

Я достал сигареты и присел на край кровати.

– Проклятье! Блин! И что же я теперь жене скажу?! Начальству?! – капитан мерял шагами комнату, как угодивший в клетку зверь. Убеждать его пришлось долго, но в конце концов, после нескольких весьма впечатляющих демонстраций, он все-таки поверил.

– Ты им ничего не скажешь. Их для тебя больше не существует. И тебя для них – тоже, – я чувствовал, какую боль мои слова причиняют капитану, но нарывы надо вскрывать сразу. Я не собирался ему лгать. – Забудь. Знаю, что не сможешь, но – забудь. У нас есть дело. И не говори, что тебя не спрашивали! Ты мог выбрать смерть – насовсем. Но ты выбрал месть. Ты ведь еще хочешь достать тех ублюдков? Того лейтенанта ИНТЕРПОЛа, который тебя убил?