Андрей Лысиков - Инфекция Страница 21

С девушкой его они встречались до третьего курса, когда произошел несчастный случай. Юля с подругами и их друзьями отправлялась в кино и звала с собой Антона, но у него как раз случилась большая неприятность — в больницу с сердечным приступом попал его отец. О происшествии с девушкой он узнал, когда ему позвонили на мобильный. Они компанией возвращались из кинотеатра, когда на пешеходную часть вылетел какой-то видимо нетрезвый водитель на «Ниве». Он пытался вывернуть руль, чтоб не врезаться в студентов, но до конца ему этого сделать не удалось. Крылом он задел подругу Юли, та отделалась переломом двух ребер. А вот Юля оказалась как раз на траектории его неконтролируемого заноса. Ее машина сбила со страшной силой. Девушка скончалась на месте от черепно-мозговой травмы, не дождавшись приезда «скорой».

Антон очень долго корил себя за то, что не смог быть в тот вечер рядом с любимой девушкой. Ему не приходила в голову мысль, что и он вряд ли смог бы что-нибудь сделать. Дорога была скользкой, скорость машины была приличной — ничто бы не могло ее спасти, если бы, разве что, сам Господь Бог не решил вмешаться. Но он в том момент, видимо, был занят абсолютно другими делами.

Происшествие наложило на характер Антона серьезный отпечаток. Он стал тихим и замкнутым, после занятий, коротко попрощавшись с друзьями, спешил сразу уйти домой. И он не искал Юле замену. Поговаривали даже, что его несколько раз видели на ее могиле, когда он стоял на коленях у ее надгробия и плакал. Хотя, может быть, это были всего лишь слухи и сплетни.

Преподаватели знали об аварии, которая произошла с их студенткой. Все они без исключения тоже переживали. При этом их переживания были связаны не только с гибелью девушки. Конечно, это было ужасно, что Юля погибла в расцвете лет. Но для них не менее ужасным было потерять такого студента как Антон. Он, конечно, продолжал учиться, и результаты его были все теми же. Но он стал с того дня совсем другим. Он больше не спорил с преподавателями, своим спокойным рассудительным голосом доказывая им свою правоту. До того момента он не останавливался перед тем, чтобы показать какому-либо профессору, в чем тот заблуждается, не крича, при этом, до посинения, не стуча по столу кулаком, а лишь оперируя объективными данными. За эту его способность не просто спорить на пустом месте, а уметь доказать свою точку зрения, кто бы перед ним ни стоял, его уважали все, начиная от лаборантов и заканчивая деканом факультета. Но тот человек куда-то пропал. В случае спорной ситуации он начал просто спокойно соглашаться с мнениями преподавателей, вызывая этим первое время лишь недоуменные взгляды последних. Потом все привыкли, и все пошло своим чередом.

Чуть больше чем через год Антона ожидал новый удар. Второй сердечный приступ его отец не смог пережить. Они остались с матерью вдвоем. Надо было зарабатывать деньги, и он устроился на работу в «скорую помощь». В этом его решении сыграла роль еще и его потеря девушки и отца. Правда, вскоре его мама открыла в себе призвание к занятиям бизнесом, и в семье снова воцарился достаток, если не сказать больше, но Антон с работы не ушел, по-прежнему совмещая ее с учебой. Ему нравилось спешить по вызовам, нравилось помогать, когда вокруг больше никто не мог помочь, нравилось возвращать людей из царства мертвых обратно в мир живых. В глубине души он надеялся, что своей работой помогает людям выживать, не дает их родственникам почувствовать ту боль, с которой постоянно жил он сам, боль безвозвратной потери, чувство утраты, пустоты в душе, которую ничем невозможно было заполнить.

Но, начиная с сегодняшнего утра, ему стало казаться, что он заснул, а очнулся в кошмаре. Он слышал из-за стены, сидя в ординаторской, как телефон в больнице уже раскалился от постоянных звонков. Диспетчер, симпатичная женщина, на несколько лет старше его, только успевала записать данные больного, его адрес, пообещать приезд врача и повесить трубку, как телефон снова разражался звонками, и все начиналось по новой. У Антона выезд к Денису был сегодня уже далеко не первым, и что-то ему подсказывало, что он далеко не последний. И еще его изрядно пугала мысль, что он не знает причин болезни. Симптомы были налицо: явное простудное заболевание. Но он не мог поверить, что какая-либо простудная инфекция могла так быстро убить ребенка. Если верить отцу девочки (а у него не было причин ему не верить), ребенок почувствовал себя плохо рано утром. А в районе полудня он собственноручно накрыл маленькое тельце, в котором было не больше жизни, чем в сиденье в машине «скорой», на котором он сейчас сидел, простыней. Он уже несколько лет после окончания университета работал в «скорой помощи», все откладывая прохождение квалификации на нейрохирурга на более поздний срок, и у него уже было несколько случаев на этой работе, когда пациент умирал. В работе врача это случается сплошь и рядом. В работе врача бригады «скорой помощи» еще чаще. Очень часто бывало, что люди тянули с вызовов доктора до последнего. Естественно, случалось, что человек отправлялся в мир иной, даже не дождавшись медиков, выехавших по вызову. Так что Антон уже далеко не один раз видел людей, оплакивающих почивших родственников, заламывающих себе руки в бессильном горе, глотающих неудержимые слезы. Он знал врачей, из числа молодых специалистов, которых такие вещи психологически надламывали, но сам себя к таким не относил. Природа наградила его сильным характером, в этом он пошел в отца, и он был способен выразить соболезнования родным покойного без фальши в голосе, абсолютно искренне сопереживая им.

Но сейчас он не мог сдержать слез. Годовалый ребенок, невинная душа, еще не запятнанная жизнью в мрачной современной действительности, умер практически у него на руках. Мать ребенка, похоже, была больна тем же видом странной, пугающей его, образованного врача, болезни. И он бы не мог сказать, что будет с ней. Впрочем, он перевел взгляд чуть дальше на ее мужа, тому сейчас и не требовалось ответов на вопросы. Он никаких вопросов и не задавал, просто сидел, отвернувшись к задней дверце машины, и почти беззвучно плакал. Антону хотелось сделать для него что-нибудь, хотя бы успокаивающе похлопать по плечу, сказать, быть может, что-то ободряющее, но у него язык словно прилип к небу. Он не мог подобрать нужные слова. Если отец ребенка (вроде бы жена звала его Денисом, когда он стоял в прихожей и ждал, когда они соберутся) плакал от горя, в глазах Антона стояли, скорее, слезы бессилия. Он не только не смог что-нибудь сделать для ребенка, но даже ничего не мог сказать сейчас его безутешному отцу.

Машина начала сбавлять скорость и через минуту остановилась. Водитель повернулся к Антону. Это был мужчина лет пятидесяти, вечно носящий кепку, словно мэр столицы и курящий вонючие папиросы, старательно игнорируя полушутливые советы врача и санитаров бросать курить. Он так часто курил, что Антон очень удивился бы, если бы увидел его без папиросы. И конечно без его знаменитой кепки.