Елена Усачева - Большая книга ужасов – 24 Страница 21

Мне смычок дадут? – повернулась она к библиотекарю.

Виктор Львович скрылся за занавесом и появился со смычком.

Ты кто такая? – шепнул он ей на ухо.

Вам же нужна помощь, – бесстрашно ответила Любка и провела смычком по струнам. Скрипка была настроена идеально.

Не надо! – прошептала из глубины сцены Наташка.

Но Любка смело вскинула инструмент к плечу. Хотя на самом деле она смертельно трусила. У нее колени дрожали – вот до чего она боялась. И делать вид, что ничего не происходит, ей было очень сложно.

Что играть? – повернулась Любка к зрителям – дядя Витя сел рядом со старичком.

Что-нибудь классическое, – разрешил старичок.

Кондрашова глубоко вздохнула и, от волнения путая пальцы, начала играть Моцарта.

Неубедительно, – скривился старичок, когда музыка смолкла.

Она просто бесталанна! – вскочил Виктор Львович – Скрипка раскрывает истинный талант. Наталья!

Любка повернулась к Цветочнице.

– Давай, сбацай что-нибудь. Цветкова замотала головой.

Не бойся! Хороший инструмент.

От него все умирают, – прошептала Наташка.

Только не сегодня.

Кондрат насильно вытащила Цветкову из-за занавеса, сунула в руки скрипку и подтолкнула ближе к краю сцены.

Не помня себя, Наташка начала играть.

Это уже лучше, – проскрипел старичок. – Позвольте ознакомиться с предметом.

Виктор Львович подхватил свою тряпку и понес скрипку старичку.

«Боится брать ее в руки», – догадалась Любка, глядя на странные манипуляции с тканью.

Откуда ты здесь взялась?

Девчонки устроились на корточках в дальнем углу сцены. Наташку трясло от страха.

Где Георгий? – Любка сделала вид, что не слышала вопроса Цветочницы.

– Кто?

Парень, с которым я пришла.

Гогочка? Там он, вместе с Валеркой. Он их запер.

Он – это твой знакомый?

Никакой он мне не знакомый, – огрызнулась Цветочница. – Зачем ты сюда пришла? Кто тебя просил вмешиваться в это дело? Не могла тихо посидеть и не высовываться со своими предложениями?

Все нормально, – заверила ее Кондрашова. – Пошли к мальчишкам.

А как же скрипка?

Ну ее! Потом заберем!

От такого заявления у Наташки открылся рот, и она послушно пошла следом за Кондратом. Вдвоем они выскочили в коридор.

Что ты с «ей такое сделала, что она перестала быть опасной? – не отставала от Любки Наташка.

Кондрашова, конечно, хотела еще потемнить, побыть королевой положения. Но ее болтливость взяла верх.

Я поменяла скрипки местами. Их инструмент лежит там, куда он упал. Где-то между креслами. Кстати, прочная штука. Судя по звуку, ничего с ней не сталось.

Это вообще не скрипка, а проклятие какое-то. – Наташка вспомнила свои видения в трамвае. – Все, кто с ней связывается, умирают.

Так уж и умирают, – легкомысленно пожала плечами Любка.

Где эти мерзавки?!

Крик прокатился по коридорам. И был он такой громкий, что звякнули стекла в окнах.

Заметили! – ахнула Любка и бросилась наутек. Пометавшись по коридору, она кинулась к женскому туалету.

Нашла, куда бежать! – возмутилась еле догнавшая ее Наташка.

Спокойно. – Кондрат затащила Цветочницу в кабину и задвинула защелку. – Это верное место! Сюда он не сунется.

Наташка хотела еще что-то возразить, но Любка закрыла ей рот ладонью. В коридоре забухали шаги.

Если для мальчишек женский туалет был запретной территорией, то для Виктора Львовича этого табу уже не существовало. Не задумываясь, он рванул дверь с буквой Ж и вбежал внутрь.

Дальше все произошло, как в хорошем американском боевике. Дядя Витя стал дергать двери всех кабинок. Дойдя до единственной запертой, он потрогал ручку, а когда дверь не шелохнулась, с разбегу влетел в нее плечом. К удивлению девочек непрочная конструкция устояла. Тогда Виктор Львович залез на бар чтобы посмотреть, что происходит внутри. Но разглядеть ничего не успел. Ему в лицо полетело мусорное ведро.

Что сильнее загремело при падении – ведро или Виктор Львович, сказать сложно. Но пока дядя Витя лил в себя и пытался встать со скользкого кафеля, девчонки выскочили за дверь и вновь оказались в коридоре.

– Сюда! – Наташка повлекла Любку к отделу нот. Но в закутке она вспомнила, что дверь заперта. – Я совсем забыла! – зарыдала она, чувствуя, как холодное отчаяние подкатывает к горлу.

На выход! – скомандовала Кондрашова.

Правильно! Надо бежать!

Вдвоем они пронеслись мимо старичка, застывшего в дверях концертного зала, выбрались на улицу. По кругу неспешно двигался трамвай.

Бежим! – подхватилась Цветочница. – Мы еще успеем на остановку!

Любка дернула ее обратно.

Куда ты? – потянула она Наташку за собой. – В обход.

Только они успели свернуть за угол, как на крыльце появился Виктор Львович.

– Вернитесь! – крикнул он в темноту. Взлетели потревоженные вороны. Воздух заполнился их недовольным криком.

Ты что, сумасшедшая? – не унималась Наташка. – Я иду домой! Я не собираюсь больше здесь оставаться!

Где сидят мальчишки? – Любка сейчас была похожа на маленький танк, который двигается вперед, не разбирая дороги.

В «Нотах и пластинках». Но я туда не пойду!

Это здесь!

Кондрат, подпрыгнув, заглянула в темное окно, но ничего не увидела. Она быстро изучила землю вокруг себя.

Тяжелое, тяжелое… – пробормотала она. – Мне нужно что-нибудь тяжелое!

Но под редкими деревьями на утоптанной земле ничего подходящего не было.

– Снимай ботинок! – скомандовала Любка. Ничего не понимая, Наташка потянулась к ремешку.

Ты что задумала? – спросила она.

Сейчас увидишь!

Любка размахнулась и запустила ботинком в окно, метя каблуком в центр стекла.

Оглушительный звон потонул в новом всплеске вороньего крика.

Твой дядька сейчас должен быть занят своим гостем. Концертный зал далеко! Полезли.

Цветочница замотала головой, отступая в кусты.

Я туда не пойду! Нет! Я не вернусь!

Ну и черт с тобой!

Любка махнула рукой и полезла внутрь.

В комнате гулял сквозняк. Он поднимал вверх одинокие листочки, которые порхали между стеллажами, как одинокие бабочки.

Гошка сидел на полу около двери.

Ну, чего расселся? – грубо спросила Любка, включая лампу на столе библиотекаря. – Пошли отсюда!

Снежкин покачал головой, кивая в сторону груды чего-то темного. Кондрат шагнула туда и приглушенно охнула.

Этим темным оказался лежащий без сознания Валерка.

Вместе с ним пошли, – решительно заявила Любка. – В окно просунем, а там до трамвая рукой подать.

Ему нужна скрипка, – вздохнул Гошка. Видимо, говорил он это не первый раз.

Так давай заберем ее и по домам! У меня время ужина проходит!

Любкина жажда деятельности била через край.