Роберт Маккаммон - Лебединая песнь. Последняя война Страница 21

Дисциплина и контроль! — подумал Маклин, сердце его колотилось. Дисциплина и контроль! А потом он слушал, как Донни Осли говорил ему, что пришлет специалиста-строителя в течение двух недель из Сан-Антонио, чтобы осмотреть Земляной Дом самым тщательным образом. — Однако, все же вы — главный босс. У вас неприятности — решайте их. Правильно?

Это было почти месяц назад. Строитель-специалист так и не приезжал.

Полковник Маклин остановил электромобиль около пары двойных дверей. Над дверьми была надпись «Главный Зал», выполненная вычурными буквами в старом стиле. Прежде чем войти, он затянул ремень еще на одну дырочку, хотя брюки успели сморщиться на животе, потом подтянул живот и, прямой и стройный, вошел в зал.

Около дюжины людей сидели в красных виниловых креслах, обращенных к сцене, где капитан Уорнер отвечал на вопросы и показывал на карте на стене позади него особенности Земляного Дома. Сержант Шорр, стоявший наготове на случай более трудных вопросов, увидел, что вошел полковник, и быстро подошел к микрофону на кафедре.

— Извините, капитан, — сказал он, прерывая объяснение насчет герметизации и системы очистки воздуха. — Люди, позвольте мне представить вам того, кто на самом деле не нуждается в этом: полковник Джеймс Барнет Маклин.

Полковник продолжал идти четким шагом вдоль центрального прохода, а аудитория аплодировала. Он занял место позади подиума, обрамленное американским флагом и флагом Земляного Дома, и оглядел аудиторию. Аплодисменты продолжались, и средних лет человек в маскировочной военной куртке встал, а за ним так же одетая его жена, потом встали все и аплодировали. Маклин дал поаплодировать еще пятнадцать секунд, прежде чем поблагодарил их и попросил сесть.

Капитан Уорнер, «Медвежонок», крепкий мужчина в прошлом «зеленый берет», потерявший левый глаз от взрыва гранаты в Судане и теперь на его месте носивший черную повязку, сел позади полковника, и рядом с ним сел Шорр. Маклин стоял, собирая в мыслях то, что собирался сказать; он обычно произносил приветственную речь всем новоприбывшим в Земляной Дом, говорил им, насколько это было безопасное место и что оно будет последней американской крепостью, когда вторгнутся русские. После этого отвечал на их вопросы, пожимал им руки и подписывал несколько автографов. Это было то, за что Осли платили ему.

Он глядел им в глаза. Они привыкли к мягкой, чистой постели, приятно пахнувшей ванне и ростбифу в воскресное утро. Трутни, подумал он. Они жили, чтобы пить, есть и срать, и думали, что знают все про свободу, закон и мужество, но им неизвестно главное в этих вещах. Он охватил взглядом их лица и ничего кроме мягкости и слабости в них не увидел, он это были люди, которые думали(!), что жертвуют своими женами, мужьями, детишками, домами и всеми своими владениями ради того, чтобы держать подальше от наших берегов русское дерьмо, но они не жертвовали, потому что их души были слабенькие, а мозги разложились от некачественной умственной пищи. И вот они здесь, ждут, как и все другие, что он скажет им, какие они истинные патриоты.

Он хотел открыть рот и сказать им, чтобы они бежали подальше от Земляного Дома, что это место спроектировано некачественно, и что они, слабовольные проигравшие, должны уезжать по домам и трястись в своих подвалах. Иисус Христос! — подумал он. Какого черта я здесь делаю?

Затем внутренний голос, подобно щелканью бича, произнес: Дисциплина и контроль! Возьми себя в руки, мистер!

Это был голос Солдата-Тени, всегда сопровождавшего его. Маклин на секунду закрыл глаза. Когда открыл их, то взгляд его пришелся на костлявого, хрупкого на вид мальчика, сидевшего во втором ряду между отцом и матерью. Хороший ветер сдует этого мальчишку с высот на землю, решил он, но остановился, рассматривая бледно-серые глаза мальчика. Ему подумалось, что он кое-что узнал в этих глазах — решительность, сметливость, волю — это он вспомнил из фотографий самого себя в таком возрасте, когда был жирным, неуклюжим жлобом, которому отец, капитан ВВС, поддавал под задницу при каждом удобном случае.

Изо всех них, сидящих передо мной, подумал он, один только этот тощий мальчишка может получить шанс. Остальные — собачье дерьмо. Он взял себя в руки и начал вступительную речь с таким энтузиазмом, словно копал отхожее место.

Пока полковник Маклин говорил, Роланд Кронингер рассматривал его с живым интересом. Полковник был несколько полнее, чем на фотографиях в «Солдатах удачи», и выглядел сонным и уставшим. Роланд был разочарован; он ожидал увидеть подтянутого и бодрого героя войны, а не потрепанного продавца автомобилей, одетого в военные отрепья. Трудно было поверить, что это тот же человек, который сбил три МИГа над мостом Тханг Хоа, прикрывая потерявший управление самолет товарища, а потом катапультировался из развалившегося самолета.

Облезлый, решил Роланд. Полковник Маклин был облезлым, и он начал думать, что Земляной Дом может быть тоже облезлым. Этим утром он проснулся, обнаружив на подушке темное пятно от воды: потолок протекал, в нем была трещина шириной в два дюйма. Из зонтика душа не шла горячая вода, а холодная была полна ржавчины. Мама не могла помыть голову, и отец сказал, что непременно доложит об этих неприятностях сержанту Шорру.

Роланд боялся подключать свой компьютер, потому что воздух в спальне был слишком сырым, и его первое впечатление о Земляном Доме как о чистенькой средневековой крепости постепенно угасало. Конечно, он привез с собой книги для чтения, тома о деяниях Макиавелли и Наполеона и научные исследования о средневековых осадных средствах, но ему очень не хватало изучения новых подземных ходов в игре «Рыцарь Короля». «Рыцарь Короля» был его собственным творением — воображаемый мир сотрясаемых воинами феодальных королевств. Теперь, похоже, ему придется все время читать!

Он смотрел на полковника Маклина. Глаза Маклина смотрели с ленцой, а его лицо было ожиревшим. Он был похож на старого быка, которого оставили пастись на лугу, потому что он ни на что больше неспособен. Но когда взгляд Маклина встретился с его взглядом и на пару секунд удержал его прежде чем скользнуть дальше, Роланду вспомнилась фотография, на которой был изображен Джо Луис, когда чемпион мира был зазывалой в отеле в Лас-Вегасе. На той фотографии Джо Луис выглядел вялым и уставшим, но видно было его массивную руку, охватившую хрупкую белую руку туриста, а взгляд его черных глаз был тверд и какой-то отрешенный, словно мысленно он был опять на ринге, вспоминая удар, прошивший пресс соперника почти до хребта. Роланд подумал, что такой же отстраненный взгляд был в глазах полковника Маклина, и точно также ясно, как то, что Джо Луис мог бы раздавить косточки руки того туриста одним быстрым жимом, Роланд почувствовал, что боец в полковнике Маклине еще не умер.