Стивен Кинг - ОНО Страница 22

На краю большого незастроенного пространства, отступив несколько от других зданий, и выделяясь, как пария, стояла главная придорожная закусочная «Красное колесо». На автостоянке, изрытой заполненными грязью рытвинами, вы могли бы увидеть «Кадиллак» выпуска 1968 года, с открывающимся верхом и двумя антеннами сзади. Престижный номерной знак говорил просто: «Кедди» Бена. Войдя в закусочную, вы нашли бы того, кого искали — долговязого, загорелого человека в легкой рубашке, выцветших джинсах и в изношенных саперных ботинках. Легкие морщинки виднелись у него только в уголках глаз. Он выглядел лет на десять моложе своего возраста, а было ему тридцать восемь лет.

«Хеллоу, мистер Хэнском», — сказал Рикки Ли, положив бумажную салфетку на стойку, когда Бен сел. Рикки Ли казался слегка удивленным, да он и был удивлен. Никогда раньше не видел он Хэнскома в «Колесе» в будни. Бен регулярно приезжал сюда вечером по пятницам за двумя кружками пива, а по субботам — за четырьмя-пятью, он всегда осведомлялся о здоровье трех мальчишек Рикки Ли, он оставлял неизменные пять долларов чаевых под пивной кружкой, когда уходил. Но в плане профессионального разговора и личной симпатии он был Далеко не самым любимым посетителем Рикки Ли. Десять долларов в неделю (и еще за последние пять лет пятьдесят долларов под кружкой в Рождество) это было отлично, но хорошая мужская компания стоила больше. Достойная компания всегда была редкостью, но в кабаке, подобном этому, где шла самая примитивная болтовня, она случалась реже, чем зубы у курицы.

Хотя родом Хэнском был из Новой Англии и учился он в колледже в Калифорнии, в нем было что-то от экстравагантного техасца. Рикки Ли рассчитывал на субботне-воскресные остановки Бена Хэнскома, потому что за эти годы убедился, что на него твердо можно рассчитывать. Мистер Хэнском мог строить небоскреб в Нью-Йорке (где им уже было построено три из наиболее нашумевших зданий города), новую картинную галерею в Редондо Бич или торговый центр в Солт Лейк Сити, но каждую пятницу он въезжал в ворота, ведущие на автостоянку, так, словно бы жил не далее чем на другом конце города и, поскольку по телевизору не было ничего хорошего, решил заскочить сюда. У него был свой самолетик и личная взлетно-посадочная полоса на ферме в Джанкинсе.

Два года назад он был в Лондоне, сначала проектируя и затем наблюдая за строительством нового центра связи Би-би-си — здания, о котором до сих пор шли жаркие споры в английской прессе, выдвигались все «за» и «против». («Гардиан»: «Возможно, это самое красивое здание, из сооруженных в Лондоне за последние двадцать лет»; «Миррор»: «Уродливейшая вещь, из всего, что я когда-либо видел»). Когда мистер Хэнском взялся за ту работу, Рикки Ли подумал: «Ну, когда-нибудь я снова увижу его. А может, он просто забудет обо всех нас». И действительно, в пятницу, после своего отъезда в Лондон, Бен Хэнском не появился, хотя Рикки Ли поймал себя на том, что между восемью и девятью тридцатью он смотрит на открывающуюся дверь. Да, когда-нибудь я увижу его. Может быть. «Когда-нибудь» обернулось следующим вечером. Дверь открылась в четверть десятого, и он вошел легкой походкой, в джинсах, рубашке и старых саперных ботинках — как будто бы приехал из соседнего городка. И когда Рикки Ли крикнул почти радостно: «Хей, мистер Хэнском! Бог ты мой! Что вы здесь делаете?», м-р Хэнском посмотрел на него слегка удивленно, как будто в его появлении здесь не было ничего необычного. И это был не эпизод; он показывался в «Красном колесе» каждую субботу в течение двух лет его работы с Би-би-си. Он улетал из Лондона каждую субботу на Конкорде, в 11.00 утра — как говорил зачарованному Рикки Ли — и прибывал в аэропорт Кеннеди в Нью-Йорке в 10.15 — за сорок пять минут до того, как вылетал из Лондона, по крайней мере по часам («Боже, это как путешествие во времени, а?» — говаривал впечатленный Рикки Ли). Невдалеке останавливался лимузин, чтобы довезти его в аэропорт Тетерборо в Нью-Джерси — поездка, которая в субботу утром занимает обычно не более часа. Он мог сидеть в кабине пилота в своем Лире без проблем до 12.00 и коснуться земли в Джункинсе к двум-тридцати. Если движешься на запад достаточно быстро, сказал он Рикки, день кажется бесконечным. Затем у него был двухчасовой сон, час он проводил с прорабом и полчаса с секретаршей. Затем ужинал и приезжал в «Красное колесо» часика на полтора. Он всегда приходил один, сидел в баре и уходил тоже один, хотя известно, что в этой части Небраски полно женщин, которые были бы счастливы снимать ему носки. Потом он обычно спал на ферме шесть часов, после чего весь процесс повторялся в обратном порядке. У Рикки не было ни одного клиента, на которого бы не производило впечатление это его повествование. «Может быть, он педераст», — сказала однажды какая-то женщина. Рикки Ли посмотрел на нее коротко, оценивая тщательно уложенные волосы, тщательно сшитую одежду, которая несомненно имела ярлык модельера, бриллиантовые сережки в ушах, выразительные глаза, и понял, что она с востока, возможно из Нью-Йорка, а здесь находится в гостях у родственницы или, может быть, старой школьной приятельницы и ждет не дождется, когда выберется отсюда. «Нет, — ответил он. — Мистер Хэнском не «голубой». Она вытащила пачку сигарет «Дорал» из сумочки и зажала одну в ярко красных своих губах, а он поднес ей зажигалку. «Откуда вы знаете?» — спросила она, слегка улыбаясь. «Знаю», — сказал он. И знал. Он мог бы сказать ей: я думаю, он ужасно одинокий человек, самый одинокий из всех, кого я когда-либо встречал в своей жизни. Но он никогда бы не сказал такой вещи этой женщине из Нью-Йорка, которая смотрела на него так, будто он являл собой некий неведомый, весьма странный и забавный человеческий тип.

Сегодня мистер Хэнском выглядел бледным и несколько рассеянным.

— Привет, Рикки Ли, — сказал он, садясь, и принялся изучать свои руки.

Рикки Ли знал, что он намеревается провести следующие шесть-восемь месяцев в Колорадо-Спрингс, наблюдая за началом строительства там культурного центра — разветвленного комплекса из шести зданий, врезающихся в горы. Когда центр будет готов, сказал Бен Рикки Ли некоторые люди станут говорить, что это выглядит так, будто гигантский ребенок разбросал кубики по лестничным пролетам. И в какой-то мере они будут правы. Но я думаю, центр будет работать.

Рикки Ли подумал, что, возможно Хэнском только изображает некий испуг. Ведь когда ты столь заметная фигура, у кого-то вряд ли возникает желание на тебя охотиться. И это естественно. А может, его укусило насекомое? Их чертовски много вокруг.

Рикки Ли взял кружки со стойки и потянулся к пробке c «Олимпией».