Дмитрий Емец - Юный граф Дракула Страница 22

Неизвестный, отделенный от них всего лишь тонкой перегородкой, стоял и прислушивался. Возможно, он что-то подозревал. Возможно, нет. Но все равно стоял и слушал.

Филька не мог видеть вошедшего: его сквозному взгляду мешал угол все того же злополучного сейфа. Он не мог видеть, но мог чувствовать: ведь его интуиция, интуиция вампира, оставалась с ним, и ей сейф помешать не мог.

Интуиция била в набат. Она сообщала, что от того, кто стоит у сейфа, исходит угроза…

Антон Данилов сидел на алгебре. Игрек в Квадрате что-то торопливо объяснял, подпрыгивая около доски. Антон его не слушал да и не мог слушать.

Данилову было попросту не до того.

Только что он обнаружил, что у него выдвигаются клыки. Клыков было четыре – два снизу, два сверху.

В первую секунду это открытие потрясло Антона, а потом он испытал торжество. Заметил Антон и еще кое-что. Произошло это, когда его соседка по парте Ритка Матвеева незаметно достала из сумочки маленькое зеркальце.

– Дай на секунду! – закрывая рот рукой, прошептал Антон.

Ритка сунула ему зеркальце. Данилов спрятал его в ладони и, растянув на мгновение губы, взглянул. И тотчас понял, что рассматривать нечего, совершенно нечего.

На его лице выступили капельки холодного пота.

Он не отражался в зеркале! Не отражался и в оконном стекле. Для зеркал его словно не существовало.

Антон стал вампиром, настоящим вампиром.

При этом его превращение в вампира происходило куда стремительнее, чем это случилось с Филькой. Очевидно, дело было в самой ране. Укус на шее Антона оказался куда больше.

Вдобавок этот укус был получен добровольно . Такие вещи тоже много значат. Очень много.

– Ну что, Антуанчик, как поживает твоя симпатичная мордашка? Нравишься сам себе? – вдруг услышал Антон голос Ритки Матвеевой.

Интересуясь, как поживает симпатичная мордашка Данилова, Ритка, разумеется, не заметила, что тот не отражается в стекле. Видела только, что он жадно всматривается в зеркальце, которое прячет в глубине ладоней.

Эта шутка Антону не понравилась. Он вообще болезненно реагировал на все замечания, связанные с его внешностью.

«Ты об этом пожалеешь, Матвеева! Пожалеешь!» – мысленно прошипел он.

Возвращая соседке зеркальце, Антон пристально взглянул ей в глаза. Он заметил, что девочка побледнела и, не понимая, что с ней, сжала руками виски.

«Получилось! Мой взгляд стал, как у Фильки! Вот почему я его тогда боялся!» – сообразил Данилов.

Внезапно Антон вздрогнул и поднял голову. Он почувствовал, что с ним связываются. Кто-то решительно вторгался в его сознание. Вваливался в него бесцеремонно, как в собственную квартиру.

«Встань и иди в учительскую! Я жду тебя! Не медли»! – настойчиво повторял голос.

– Сейчас, граф Дракула! Я приду! Ждите меня! – одними губами беззвучно прошептал Данилов.

Он встал и, как зомби, не разбирая дороги, раздвигая стулья, грохоча партами, напролом направился к дверям.

Игрек в Квадрате пораженно повернулся к нему.

– Данилов! Антон! Что ты делаешь? Кто тебе разрешил встать?! – воскликнул он.

– Уйди с дороги, идиот! – прохрипел Данилов. – Прочь!

Он сам не понимал, что с ним происходит. Действовал как марионетка.

Его не должны задерживать! Граф Дракула требует его к себе. Он обязан исполнить волю графа.

– Антон, как ты смеешь со мной так разговаривать? – посерел Игрек в Квадрате и, видя, что Данилов не замедляет шаг, вцепился ему в рукав. Не останавливаясь, Антон легко толкнул его в грудь, и тяжелый учитель отлетел на несколько шагов, как тюк с соломой.

У дверей Антон остановился и обернулся. Медленно обвел взглядом пораженно гудящий класс. Он ощущал себя всесильным. Мощь графа Дракулы теперь стала его мощью. Воля графа – его волей.

– Рабы, посмотрите на меня! Не смейте отрывать глаз! – прогудел Антон низким, хриплым голосом.

Изо рта у него, выворачивая губы, медленно выползали клыки.

Завороженные взгляды потянулись к Данилову. Даже кипящий от негодования Игрек в Квадрате, едва вскочив с пола, замер и послушно смотрел на Антона.

Голубоватый свет, бивший из глаз Данилова, теперь окутывал весь класс. Парализовал. Подчинял себе.

– Слушайте меня, ничтожества! Как только я выйду в коридор, вы немедленно забудете обо всем, что произошло за последние пять минут. Ваша память очистится. Урок будет продолжаться! Всем все понятно? – требовательно возвысился его голос.

На какое-то время в классе повисла недоуменная тишина. Тишина, прерываемая только нервной икотой Ритки Матвеевой. Данилов сдвинул брови, заставив себя увеличить силу взгляда.

– Повинуюсь! – сказал вдруг Игрек в Квадрате.

На большом лысоватом лбу учителя выступила испарина.

– Повинуемся! – мгновением позже единым эхом откликнулся весь класс.

Антон удовлетворенно кивнул и вышел, осторожно прикрыв за собой дверь. Оказавшись в коридоре, он повернулся и приложил ухо к двери.

Вначале все было тихо, а затем Данилов услышал, как Игрек в Квадрате откашлялся, а потом его голос бодро затарахтел:

– Продолжаем урок! Итак, мы доказали, что прямая А параллельна прямой В. Теперь требуется доказать, что прямая С…

Антон улыбнулся и спрятал клыки.

«Молодец, ты способный ученик! Они обо всем забыли! Теперь иди в учительскую!» – услышал он повелительный голос.

– Уже иду, граф Дракула!

И Антон быстро зашагал к лестнице. Граф ждет его.

Граф не любит ждать.

Его нельзя разочаровывать.

Филька чутко прислушивался к угрозе, исходившей от того, кто стоял за сейфом.

Теперь он был уверен: угроза эта вполне реальна. Но против кого она направлена? Против них ли? Этого Филька не мог утверждать наверняка.

Петька беспокойно зашевелился, как если бы собирался о чем-то спросить, но Хитров требовательно стиснул ему руку. Конечно, если там, за сейфом, человек, то он едва ли расслышит их шепот.

Но человек ли там? Можно ли быть в этом уверенным?

В этот момент за перегородкой снова послышался звук. Неизвестный сделал шаг. Всего лишь один шаг к центру комнаты.

Но теперь Филька смог, прищурившись, увидеть его. Дыхание у мальчика перехватило.

В учительской, отделенной от них лишь хлипкой перегородкой, стоял Стафилококк. Стафилококк, сгинувший два дня назад в объятиях скелета и теперь внезапно объявившийся.

Вначале Филька испытал радость, что с завучем ничего не случилось. Потом он ощутил тревогу.

Остался ли Стафилококк прежним? Он ли это?

Исчезнувший завуч замер посреди учительской, словно прислушиваясь к чему-то. Его лицо было матово-бледным. Волосы стояли дыбом, что озадачило бы всякого, кто прежде хоть раз видел аккуратного Андрей Андреича.