Тим Каррэн - Мертвое море (ЛП) Страница 22

            По крайней мере, эта мысль мелькнула у Гослинга в голове, и он был почти уверен, что близок к истине.

            Червь раскачивался из стороны в сторону, словно змея, издавая шипение. Его отвратительный розовый язык выступал изо рта на пять-шесть дюймов. Это было мерзкое, крайне отвратительное зрелище. Морс ударил червя багром, и тот издал пронзительный визг. Он продолжал его молотить. Червь же раздулся как шар, обливаясь слизью, и путаясь в ее нитях, как в паутине.

            Удары Морса явно разозлили его.

            Он поднялся из люка еще на два фута, угрожающе раздувшись так, что был теперь толщиной с человеческую талию.

            Гослинг схватил гаечный ключ и ударил червя в то место, где, как ему казалось, была его голова.

            Морс продолжал молотить червя багром.

            Но у Маркса возникла идея получше. Он убежал и вернулся с углекислотным огнетушителем. Он вытащил стопорное кольцо и окатил червя белым замораживающим туманом. Эффект был незамедлительным. Тварь раздулась, видимо, включив защитный механизм, а потом сжалась до первоначальных размеров. Она извивалась на палубе, скручиваясь в кольца, и пыталось стряхнуть с углекислотную пену, высасывающую из нее тепло.

            - Вот, получай еще, сукин сын! - закричал Маркс, заливая тварь из огнетушителя. Сейчас было видно лишь белый, клубящийся туман, и источаемую червем слизь. С оглушительным, пронзительным визгом он соскользнул в отверстие люка. И все услышали всплеск.

            Подсказка никому не требовалась.

            Швырнув крышку на место, они принялись закручивать болты. Закручивать намертво. От углекислотного тумана и смрада твари было нечем дышать. Кашляя, Маркс надел на болты храповик и зафиксировал крышку.

            Больше снизу звуков не раздавалось.

            Все пытались отдышаться, вне себя от ужаса, тошноты и нервного напряжения.

            Переведя дух, Морс сказал:

            - Маркс, открой водоотводы. И... осуши эту гребаную цистерну. Залей ее хлоркой или инсектицидами. Всем, что у тебя есть.

            В подобных обстоятельствах это был лучший вариант.

21

            - Привет, Пол.

            Услышав свое имя, Гослинг чуть не подпрыгнул. Что-то в последнее время ему часто приходилось подпрыгивать. Но это оказался всего лишь Джордж Райан, вышедший, видимо, прогуляться. Он стоял, прислонившись к стене коридора, рядом с кают-компанией, и курил сигарету.

            - Ведешь небольшое расследование?

            Гослинг прочистил горло, как будто в нем что-то застряло.

            - Нет. Какого черта я должен этим заниматься? - ответил он чуть жестче, чем хотел.

            - А почему бы и нет? Ты же такой же любопытный, как и все мы, верно?

            - Нет тут причин для любопытства.

            Джордж провел пальцами по спутанной бороде. Медленно затянулся сигаретой.

            - Разве?

            - Я говорю, нет.

            Боже, только этого Гослингу сейчас не хватало. Еще и часа не прошло после их "грязных танцев" с тем гребаным червем, и он уже начал задумываться, было ли это все на самом деле. Морс поднялся к себе в каюту, собираясь обдумать следующий шаг. Сам Гослинг принял горячий душ, но так и не смог избавиться от запаха твари... едкого смрада падали. И ему вовсе не хотелось, чтобы Джордж Райан читал сейчас его мысли.

            Джордж рассмеялся.

            - Да, наверное, заблудиться в каком-то странном тумане и потерять спятившего матроса это обычное дело в море. Нужно мне почаще общаться с людьми.

            - Ради бога, Джордж. Мне казалось, ты умнее. Я начал уже думать, что на этот чертовом корабле вы с Кушингом единственные парни с мозгами. Похоже, я ошибался.

            Джордж улыбнулся.

            - Брось, - сказал он. - Оставь это для Сакса и других идиотов, окей? Для тупых морячков, которые проглотят все, что вы им скажете. Уж я-то знаю.

            - И что ты знаешь?

            - Знаю, что вы зашли в тупик. Вы не понимаете, что здесь происходит, где мы находимся и как отсюда выбраться. И еще я знаю, что за той историей с матросом стоит гораздо большее, и вы парни чего-то не договариваете. Почему бы тебе просто не признать это.

            Гослинг стоял и молчал, ощущая себя совершенно беззащитным. Он мог бы много чего сказать. Наврать с три короба. Но все это было бы бесполезно. Джордж раскусил его, и он знал это.

            - Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, что мы потерялись в гребаном Бермудском треугольнике, Джордж? Этого хочешь?

            - Если это так.

            - Это не так, поэтому если позволишь, меня ждет работа, - с этими словами он ушел. Джордж остался стоять с довольной ухмылкой на лице. А сукин сын умен, и даже чересчур.

            Пока Гослинг поднимался по трапу на вторую палубу, его охватило неприятное ощущение. Никакой реальной причины для этого не было. И все же оно охватило его, наполнив горьким чувством безнадежности и тревоги, отчего он ощутил себя совершенно беспомощным. Он остановился и прислонился к переборке.  Он был не в силах всему этому противостоять. То, что произошло, было за гранью всего рационального, и подобное будет происходить и дальше. Будет происходить, пока он не будет полностью истощен и лишен всякой способности сопротивляться. И самая главная проблема была в этом, не так ли? Гослинг был больше практик по натуре. Настоящий пролетарий, настоящий представитель рабочего класса. Он не страдал богатым воображением. Его мир был поделен на черное и белое, и границы его были четко определены. Он не требовал от реальности слишком многого, лишь чтобы она всегда оставалась предсказуемой.

            И теперь вот это.

            Для него это было слишком.

            Он снова начал подниматься по ступеням, приказав себе в недвусмысленных выражениях прекратить это дерьмо. Он - первый помощник, а значит должен быть для других примером. Примером силы и стабильности. Иногда, когда наступал кризис, первый помощник был единственным, кто вставал между хаосом и спокойствием.

            Выйдя из люка в клубящийся туман, Гослинг сразу же понял, что стряслась беда. Как он и предчувствовал. Кто-то отчаянно вопил.

            - Черт, теперь-то что? - прошептал Гослинг.

            Крики доносились из-за судовых надстроек, с носовой части. Гослинг стал пробираться вперед сквозь туман, который сейчас был гуще, чем пух из подушек. Он услышал чьи-то крики, а потом топот ног, бегущих в его направлении. Снова прозвучала туманная сирена - ее включали каждые несколько минут. Но на этот раз Гослинг даже подпрыгнул от ее звука.