Анджей Ваевский - Сноходец Страница 22

А он пришел опять. Лешка уехал в ночное — помогать с лошадьми. Яринка осталась одна. Спать отправилась в избу, не решившись остаться на веранде в одиночестве. Зря старалась. Он всё равно пришел. Прикоснулся холодной рукой, закрывая девушке рот, чтобы не поднимала шум. Она обмерла от ужаса, отказываясь верить в то, что видит и… слышит. Лишь голос в голове.

— Не бойся, я не причиню вреда. Даже если хотел бы, не смогу. Ты не должна была просыпаться, хотя всё еще спишь. Сорван лишь первый покров, ты еще можешь спастись. На тебя еще не объявлена охота. Лучше умри. Сама умри, иначе будет хуже.

— Кто ты? — Яринка попыталась спросить мысленно, всё равно рот закрыт. Получилось, поскольку последовал ответ:

— Собиратель.

— А я?

— Ты еще никем не стала. Твоя проснувшаяся сила — всего лишь отблески скрижали. Я больше не приду. Если не проснёшься. Спи всегда. Умри. Тогда спасёшься.

Он ушел так же, как и появился, оставив лишь изморозь на губах Яринки. Ей хотелось закричать, остановить его, спросить о многом. Вопросы зароились в голове. Но он ушел.

— Мне хочется их всех убить. Всех, кто так смотрит на тебя, — Лешка ходил настороженным драконом, охраняя свое сокровище от тех, кому хватило наглости не только смотреть на Яринку, но и попробовать ее заполучить.

Казалось, еще вчера все эти парни спокойно относились к присутствию в деревне новой девушки, и неожиданно она им стала интересна. Некоторым даже хватило смелости сказать ей прямо, мол, бросай своего Лешку, я ведь нормальный парень и все такое прочее со всеми прилагающимися регалиями. Они словно забыли, что девочке пятнадцать лет, и звать ее замуж вообще-то рановато. Лешка подрался пару раз, страсти поутихли, смелости у "женихов" поубавилось. Но взгляды, обращенные на девочку, не изменились. Тогда он, не дожидаясь осени, увез ее в Питер, временно поселившись у брата на Вавиловых.

— Леш, ты думаешь, здесь будет иначе? — Яринка не была глупой, она уже сама не радовалась изменениям.

— По крайней мере, здесь соперничество будет честным, никто тебе глаза колоть не сможет тем, что я — недоделок.

В Питере действительно оказалось проще. Все же наличие парня рядом с девушкой остужало пыл многих, да и не было еще такого обширного круга знакомых, чтобы у кого-то хватило смелости соперничать с товарищем, а незнакомцы не рискуют, разве что глазами съедают. Вот только было не до этого. Для поступления в вечерню школу нужна была справка с работы, иначе не возьмут, а найти эту самую работу маленькой девочке без питерской прописки ой как непросто. Но Яринка не отступала. Тогда были другие времена, и газет с вакансиями не продавалось в каждом ларьке, так что приходилось поднимать на уши всех знакомых и их знакомых, чтобы найти искомое. Яринка позвонила Тарасу и назначила встречу. Не стоило игнорировать друга детства: может, он подскажет, куда обратиться.

— Ой, маленька, как ты расцвела, узнал с трудом, а ведь виделись зимой. Ну надо же, какая стала. Стоп, ты же мелкая совсем? — Тарас недоуменно хлопал ресницами, рассматривая девочку. Однако назвал ее детским прозвищем с характерным отсутствием "я" в окончании. От перемен Яринки он оказался защищен тем, что она младшая сестра его друга — такой и отпечаталась навсегда в его памяти, и это табу не позволяло смотреть иначе на резко повзрослевшую девочку. Он знал, сколько ей лет, и помнил, что ему — двадцать четыре. А еще помнил, что они друзья, и что его друг, тем более такой малолетний и беспомощный, нуждается в помощи. Тарас помог, он подсказал, куда ей обратиться, не дал точного адреса, поскольку сам не знал, где именно возьмут несовершеннолетнюю, но задал направление, в каком искать.

— Там либеральная обстановка, такие возьмут, так что забрось глупые идеи о правильной социалистической работе и иди к творцам. Ха, эти любят помогать молодежи.

Она уже не помнила, какая это по счету мастерская. Была и у художников, и у скульпторов, была даже в одной кузнечной. Не брали, все места подмастерьев заняты. Она не отчаивалась и искала дальше. Есть время, есть желание, так чего останавливаться и руки опускать? А вечером, уставшую, ее ждет пришедший с работы Лешка. Обнимет, успокоит, поможет снять усталость и просто обогреет теплым словом. И все же удача улыбнулась ей, приведя сюда, словно это было предначертано кем-то свыше. Искавшая временную подработку девочка не знала, что найдет профессию. Но обо всем по порядку.

— Не боги горшки обжигают, у них на это нет таланта, — первое, что услышала Яринка, открыв дверь в очередную мастерскую. Шустрый старичок что-то настоятельно вбивал в голову более молодого, но тоже взрослого коллеги. Позже девочка узнает, что это любимая поговорка мастера, и ее можно услышать пару десятков раз за день.

— Здравствуйте. Вам помощники не нужны? — с порога выпалила Яринка.

— Здрасте-здрасте, нам нужны. И помощники, и подмастерья, и ученики. И пусть еще раз мне этот штанопротиратель попробует сказать, что это не вписывается в рамки трудового кодекса! — темпераментный старичок как-то быстро оказался рядом с девочкой, отечески обнял ее за плечи и увлек вглубь мастерской. Яринка не успела опомниться, как перед ней исходила паром чашка чая и оба мастера очень живо принялись описывать все прелести керамики. Начали прямо с чашки, поставленной перед девочкой.

Большие люди. Когда Яринка узнала, кем является старший мастер, то прониклась почти благоговением. Он был действительно Большим Человеком во всех смыслах. Только не тем, кто в партийном кабинете трет штаны, а Мастером. Почетный член союза художников, награды, грамоты, регалии, персональные выставки за рубежом. Но даже не это впечатлило. Он был Творцом, тем, кто творит руками и душой. Глядя на его работы, у Яринки замирало сердце, и она могла лишь восхищенно шептать: "Какая красота!". Гончар от бога, каких мало. А еще бунтарь. Именно он повлиял основательно на то, в какую сторону развился характер девочки, тогда еще маленькой и глупой, без сложившегося мнения и взглядов. Он породил в ней гончара и Че Гевару.

Время, проведенное в Питере, стало золотым, стало драгоценным. Город, в который невозможно не влюбиться. Он согревал Яринку своими каменными стенами, позволяя распускаться экзотическому южному цветку даже здесь, в Северной столице. Если бы девочка была старше, если бы тогда была сильнее и понимала больше, то никогда не покинула бы этот город, который давал ей слишком много и ничего не отнимал. Отняли другие. Пока же в жизни Яринки все складывалось как нельзя лучше. Это было время, когда они с Лешкой еще не ругались, потому что она еще не сорвалась, не начала делать глупости, пойдя на поводу общественного мнения. Тогда ее нервы еще выдерживали нагнетающееся противостояние общества и маленькой девочки с ее нетрадиционными отношениями. Тогда она была невероятно счастлива, не разбираясь, где ей лучше: в ласковых заботливых объятьях Лешки или в мастерской, где она открыла в себе желание творить.