Стивен Кинг - Мешок с костями Страница 23

— Ты получишь свою долю морковных пирогов, дружище, — рассмеялся он, но как-то осторожно, словно опасаясь выйти за рамки приличий.

— Морковных пирогов я съем сколько угодно, — ответил я, — а если уж соседи начнут перегибать палку… надеюсь, у Кенни Ос-тера все еще живет тот большой ирландский волкодав?

— Да, уж он-то будет есть пироги, пока не лопнет! — воскликнул Билл. И смеялся, пока не закашлялся. Я ждал, улыбаясь. — Черника, так он зовет свою животину, уж не знаю, почему. Вот уж кто у нас обжора! — Я предположил, что Билли ведет речь о собаке, а не о ее хозяине, Кенни Остере, росточком не выше пяти футов, худеньком, складненьком и не дающим повода для обвинении в чревоугодии.

Внезапно я понял, как мне недостает всех этих людей — Билли, Бренды, Бадди Джеллисона, Кенни Остера и других, круглый год живущих у озера. Мне недоставало даже Черники, ирландского волкодава, который всегда ходил с гордо поднятой головой и висящими на нижней челюсти слюнями.

— Мне еще надо расчистить участок после зимы. — В голосе Билла прозвучало смущение. — В этом году обошлось без сильного ветра. Снега, правда, навалило много. Но все равно обломало немало ветвей. Мне следовало давно их убрать. И негоже мне оправдываться тем, что ты уже несколько лет не приезжаешь. Чеки-то я регулярно обналичиваю. — Я улыбался, слушая, как старый пердун кается и посыпает голову пеплом. Джо, слушая его, хохотала бы до слез, в этом я абсолютно уверен.

— Билл, если к Четвертому июля ты все приведешь в порядок, я буду счастлив.

— Будешь прыгать от восторга, я обещаю, — радостно возвестил Билл. — Хочешь приехать и написать книгу, вдохновляясь озером? Как в прежние времена? Два последних романа тебе удались. Жена не могла оторваться…

— Еще не знаю, — оборвал я его хвалебную песнь. И тут меня осенило. — Билл, окажи мне одну услугу. И сделать это надо сразу, до того, как ты расчистишь подъездную дорожку, и пустишь в дом Бренду Мизерв.

— Если это в, моих силах, сделаю, — ответил Билл.

И я объяснил, что мне от него нужно.

Четырьмя днями позже я получил маленькую бандероль. Вскрыл ее и достал, двадцать фотографий, отснятых одноразовым фотоаппаратом.

Билл сфотографировал дом с разных сторон. По снимкам чувствовалось, что в доме не живут хотя за ним и приглядывают, пусть и без должного рвения, в чем, собственно, Билл мне и признался.

Большинство фотографий я сразу отодвинул в сторону, оставив четыре первые. Их я разложил на кухонном столе, залитом солнечными лучами. Билл сделал их с верхней точки проселка, примерно с того места, где он пересекался с дорогой, направив фотоаппарат на «Сару-Хохотушку». Я видел, что мох рос теперь не только на бревнах центральной части, но перебрался и на бревна северного и южного крыла. Я видел валяющиеся на проселке ветви, кучки сосновых иголок. Биллу, должно быть, хотелось все это убрать до того, как сфотографировать проселок, но он устоял перед искушением. Я просил его заснять все, как есть, и он выполнил мою просьбу.

Кусты по обе стороны проселка стали куда гуще с тех пор, как мы с Джо последний раз приезжали в «Сару». Длинные ветви действительно тянулись через него друг к другу, как разлученные влюбленные.

Но мой взгляд вновь и вновь возвращался к крыльцу черного хода, обращенного к подъездной дорожке. Все прочие совпадения между фотографиями и моими снами о «Саре» могли быть случайностью (или могло сработать писательское воображение, а уж оно-то умеет нарисовать более чем реальный фон для вымышленных событий), но как объяснить подсолнухи, выросшие сквозь щели в досках крыльца? Никак, точно так же, как и царапину на тыльной стороне ладони.

Я перевернул одну из фотографий. На обороте Билл написал мелким почерком: «Эти господа заявились очень уж рано… и нарушили границы частного владения».

Я вновь посмотрел на фотографию. Три подсолнуха выросшие сквозь щели между досками крыльца.

Не два, не четыре, а три больших подсолнуха с головками-прожекторами.

Точно такие я видел во сне.

ГЛАВА 6

Третьего июля 1998 года я положил два чемодана и портативный компьютер «Пауэр-бук» в багажник моего «шевроле», подал его задним ходом к дороге, потом нажал на педаль тормоза и вернулся в дом. Он стоял одинокий и покинутый, как верная любовница, не понимающая, за что ее бросили. Я не стал накрывать мебель чехлами, не отключил электричество (понимал, что Великий Озерный Эксперимент может быстро закончиться), но все равно дом номер четырнадцать по Бентон-стрит полагал, что наши пути разошлись. И мои шаги отдавались гулким эхом, которого просто не могло быть в комнатах, заставленных мебелью.

В кабинете я выдвинул ящик комода, в котором лежали четыре пачки бумаги. Достал одну, задвинул ящик, двинулся к двери, но на втором шаге остановился. Обернулся. Фотография Джо в купальном костюме стояла на комоде. Я взял фотографию, разорвал обертку пачки с торца и засунул фотографию между листами бумаги, как закладку. Если б ко мне вернулась способность писать и если б я этим воспользовался, то вновь встретился бы с Джоанной где-нибудь на двести пятидесятой странице.

Я вышел из дома, запер дверь черного хода, сел в автомобиль и уехал. Больше я на Бентон-стрит не вернулся.

Несколько раз у меня возникало желание съездить на озеро и посмотреть, как идет ремонт: расходы оказались куда выше, чем поначалу предположил Билл Дин. Но что-то меня удерживало. Мое сознание словно убеждало меня, что в «Сару-Хохотушку» я должен приехать для того, чтобы там и остаться.

Перекрывать крышу Билл нанял Кении Ос-тера, а кузену Кенни, Тимми Ларриби, поручил ошкурить бревна снаружи. Он также пригласил сантехника и получил мое согласие на замену некоторых труб и водяного насоса. Потом выяснилось, что надо менять и автономный генератор.

В телефонных разговорах Билл очень сокрушался из-за всех этих расходов. Я ему не мешал. Когда янки в пятом или шестом поколении заводит разговор о деньгах, которые предстоит потратить, надо дать ему выговориться. Выкладывать зелененькие для янки так же противоестественно, как обниматься на улице. Что же касается меня, то я мог позволить себе потратиться. Жил я скромно. Не потому, что меня так воспитали. Просто мое воображение не подсказывало мне интересных способов тратить деньги. Трехдневный загул в Бостон состоял для меня из посещения матча «Красных носков», «Тауэр рекорс и видео» и книжного магазина «Вордсворт» в Кембридже. При такой жизни я не мог потратить даже проценты, не говоря уж об основном капитале. К тому же в Уотервилле у меня был хороший финансовый менеджер, и в день, когда я запер дом в Дерри и отправился к озеру, мое личное состояние превышало пять миллионов долларов. Пустяк в сравнении с богатством Билла Гейтса note 37, но куда как много по здешним меркам. Так что я мог позволить себе заплатить за ремонт дома.