Степан Мазур - Изнанка Мира Страница 23

Мэнсон работал как одержимый. Это уже седьмое место, где может располагаться тот самый чёртов крестик-черепок, что обозначен на этой дурацкой выцветшей карте. Он точно здесь. Больше негде.

Мэнсон О'Хара, самый молодой и пока никому не известный археолог штата, копая, вспоминал, как всё произошло…

Пещеры! Проклятые пещерки! То ли стоянки древних людей, то ли всё, что осталось от катакомб индейцев. Так до конца и не разобрались.

Поисковая группа во главе с Мэнсоном спускалась всё ниже и ниже, проникая как мелкие мыши в самые невозможные щели. Наверное, сам дьявол приказал какому-то умнику из стажёров схватиться за камень в одном из проходов. Этот камень размозжил стажёру голову. Это послужило причиной скорого завершения экспедиции. Практически она закончилась, так и не начавшись. Боссы из верхов решили не вкладывать деньги в дело, что так плохо началось.

Примета плохая.

Но Мэнсон решил взять дело в свои руки, и на следующий же день отправился в те самые пещеры один. Без страховки и компаньонов. Всё равно смысла нет ни в том, ни в другом. Из-под узких сводов в случае обвала не вытащат, а ежели доберётся до чего-то стоящего, то придётся, как ни странно… делиться!

Мэнсон с детства ненавидел это слово. Оно разъедало ему душу, выворачивало наизнанку. Делиться лакомым кусочком с сестрой в раннем возрасте, делиться игрушками с другими детьми в детском саде, школе, потом делить девушек в колледже…

Нет, это было определённо не для него, даже налоги платил через силу, всякий раз мучительно убеждая себя, что их платит каждый.

Судьба решила улыбнуться на этот раз. Показала краешек хвоста, наградив спрятанным в одной из ниш пещеры древним футляром из грубой кожи. Коричневый продолговатый кусок явно принадлежал индейцам, хоть Мэнсон и не разбирался в причудливых письменах, что исчертили футляр вдоль и поперёк. Но кому мог ещё принадлежать этот чёртов футляр, как не индейцам? Не атлантам же. Что тем делать в пещере?

Как ни странно, письмена на футляре даже не думали поблекнуть за многие века пребывания в пещере. Чёрная вязь выделялась на коже так же отчётливо, как если бы была нанесена только что.

Мэнсон не стал обращаться с находкой к экспертам по старым письменам индейцев. О'Хара решил, что находка никому, кроме него, не принадлежит. Это он нашёл футляр, это он залез в пещеру. Он! Всё сам! Один! Это частная собственность и никто не смеет претендовать на его находку. И к чёрту законы городка, штата и всей проклятой страны. Этот футляр принадлежит только ему.

Вернувшись домой, скряга-археолог запер все окна и двери, отключил телефон и зашторил все окна. Хотя Мэнсон и жил один в большом двухэтажном доме — ни одна женщина терпеть его больше недели не могла — он всё же решил до последнего отгородиться от внешнего мира, перестраховаться, прежде чем яркая лампа на большом дубовом столе беспристрастно высветит находку.

В одиночестве Мэнсон бегло огляделся по сторонам — и у стен есть уши — и только потом медленно склонился над артефактом.

Футляр походил на новый, словно только что из рук мастера или, на худой конец, сделан на прошлой неделе. Кожа буйвола в несколько слоёв наслаивалась друг на друга, она была выделана таким образом, что приобрела твёрдость дерева. На ощупь жёсткая и прочная, она сохранила даже запах свежевыделанной кожи, что совсем уже невероятно. Запах должен был пропасть в пещере в первую очередь.

Археолог присвистнул от восторга, дивясь тем идеальным условиям хранения в пещере, в которых должен был находиться футляр, чтобы прожить хотя бы век. А тут находка тянула на большее. Джекпот!

Он непроизвольно прислушался, не идёт ли кто по саду на его свист? Может, какой-нибудь почтальон подумает, что археологу до смерти нужна его посылка или письмо, или коммивояжер решит пробраться в дом, чтобы всучить ему сверхудобную ложку для размешивания кефира?

Чуткое ухо почти минуту прислушивалось к происходящему, прежде чем Мэнсон решил приглядеться к письменам. Чёрные ровные палочки не были похожи ни на египетские, китайские и японские иероглифы, ни на руны или клинопись, и ни о чём археологу сказать не могли. Причудливый «санскрит» убегал от сознания, оставляя лишь пустоту и кучу вопросов.

— К чёрту ваши закорючки! — в сердцах бросил Мэнсон и потянул футляр в разные стороны.

Шкура раздвинулась ровно посередине, разойдясь на две равные половинки. Мэнсон готов был поклясться, что только что там не было никаких выемок, выступов, зазоров, хоть чего-то, что говорило о том, что футляр открывается здесь.

На стол выпал желтоватый кусок бумаги, свёрнутый как папирус. Как он мог сохраниться, из чего был сделан, Мэнсон не знал. Да и вряд ли кто из других археологов тоже ответил бы.

Пальцы предельно осторожно потянули края бумаги, разворачивая лист. Но так как от ветхости он рассыпаться и не думал, Мэнсон потянул решительнее. Глазам предстала какая-то довольно сложная схема.

— Да будь я проклят! Это же карта! — заорал Мэнсон и поспешно прикрыл рот, параноидально озираясь по сторонам. Странное ощущение присутствия давило на мозг.

В ответ — лишь отдалённое капание крана на кухне.

Археолог успокоился и стал пожирать карту глазами, разглядывая каждую закорючку, каждую мелочь. Карта была нарисована без привязки к местности, это было просто «где-то»… Но Мэнсона не оставляла мысль, что местность, изображенная на карте, ему знакома. Бывал он там. И не раз.

Изучая рисунок в течение пяти часов, сравнивая догадки со снимками из космоса, по трём ориентирам пришёл к выводу, что это карта… городского загородного парка! Полчаса пешком от его дома или пять минут на машине.

Неужели индейцы припрятали в том месте что-то интересное? Что может быть интереснее клада с золотом на миллионы долларов?

Под одним из ориентиров на Мэнсона нахально смотрел черепок, каким его рисовали пираты.

Не раздумывая более ни минуты, О'Хара помчался в гараж за своей профессиональной, удобной лопатой. По-другому быть не может — черепок и есть тот самый пресловутый крестик, где зарыто нечто весьма ценное. Удача сама идёт к нему в руки! Повезло!

Старенький «форд» взревел мощным мотором и помчался навстречу судьбе. Через десять минут Мэнсон оставил машину около парка, ещё через семь стоял между ручьём и небольшой возвышенностью недалеко от сопки.

Убедившись, что никого в округе нет, археолог ещё раз пристально изучил карту и окрестности — сомнений быть не может, то самое место! — и поудобнее взял лопату…

Двадцать минут бешеного энтузиазма и вот Мэнсон стоит по пояс в яме, стряхивая тяжёлые капли пота со лба. Осеннее Солнце пригревало неплохо, майку можно было выжимать.