Линкольн Чайлд - Танец на кладбище Страница 24

— Он подонок.

— Это порочный подход к делу. Я не собираюсь рассказывать вам, как вести следствие, но в следующий раз советую хорошо подумать, прежде чем вешать что-нибудь на Клайна, — веско сказал комиссар, пристально глядя на д’Агосту.

— Понимаю, сэр.

Д’Агоста сказал все, что считал нужным. Нет смысла дальше злить комиссара.

— Я не отстраняю вас от расследования. Пока. Но буду держать все под контролем. И не пытайтесь одурачить меня.

— Да, сэр.

Махнув рукой, комиссар отвернулся к окну.

— А теперь проваливайте.

26

Нью-йоркская публичная библиотека закрылась полтора часа назад, но спецагент Пендергаст имел особые привилегии, что давало ему возможность игнорировать режим работы данного учреждения. Окинув довольным взглядом пустые столы читального зала, он кивнул охраннику, погруженному в чтение книги «Гора Сен-Мишель и Шартр», вышел на площадку и стал спускаться по металлической лестнице. Пройдя четыре пролета, он попал в огромное подвальное помещение, уставленное стеллажами с книгами. Свернув в боковой коридор, он открыл неприметную серую дверь, за которой оказалась еще одна лестница, круто уходящая вниз.

Еще три пролета, и он очутился в обветшалом помещении реставрационной мастерской. Тусклые лампы освещали стопки старинных книг, плотно придвинутые друг к другу, что обеспечивало их относительную устойчивость. Повсюду стояли столы, заваленные сфальцованными листами, бритвенными лезвиями, банками с клеем и другими принадлежностями для врачевания книг. Этот странный ландшафт, созданный горами печатного материала, простирался до самого горизонта, образуя причудливые извилины и лабиринты. Здесь было по-могильному тихо и пахло пылью и тлением.

Пендергаст положил принесенный сверток на ближайшую стопку книг и деликатно покашлял.

Какое-то время тишину ничто не нарушало, но потом в отдалении послышались торопливые шаги, и вскоре из-за книжных завалов появился маленький сухонький старичок в шахтерской каске, из-под которой выбивались всклокоченные седые волосы.

Подойдя, старик выключил лампу на каске.

— А, лицемерный читатель,[9] — сказал он тонким скрипучим голосом. — Я ждал, что вы придете.

Пендергаст с улыбкой раскланялся.

— Интересный у вас головной убор, Рен, — сказал он, указывая на каску. — Последний крик моды в Западной Виргинии?

Старик беззвучно рассмеялся.

— Я занимался, скажем так, спелеологией. А там внизу, в пещерах, работающих лампочек днем с огнем не сыщешь.

Никто не мог с точностью сказать, работает ли Рен в библиотеке или просто поселился в этом подземелье. Единственное, что не вызывало сомнения, так это его уникальные познания в области эзотерики.

Рен с жадным любопытством посмотрел на сверток.

— Что вы на этот раз мне принесли?

Пендергаст протянул ему сверток.

Рен торопливо сорвал обертку, под которой оказались три небольшие книги.

— А, так это первые книжки «Аркама»,[10] — презрительно фыркнул он. — Вообще-то я не слишком увлекаюсь этой чертовщиной.

— Посмотрите получше. Это редчайшие коллекционные издания.

Рен стал рассматривать книги.

— Хм. Пробный экземпляр «Постороннего» в зеленой суперобложке.

Со следующей книги Рен суперобложку снял, чтобы посмотреть переплет.

— «Ночь наступает всегда» с необычным корешком. И переплетенный в кожу «Роковой дом»… с автографом Барлоу на титульном листе. Подписано в Мехико незадолго до его самоубийства. Знаменательный экземпляр.

Рен осторожно отложил книги.

— Я поторопился с выводами. Это поистине королевский подарок.

— Я рад, что вы его оценили.

— После вашего звонка я провел кое-какие предварительные изыскания.

— И что?

Рен потер руки.

— Я и не подозревал, что Инвудский парк имеет такую интересную историю. Вы знаете, что это единственный лес, который пребывает в первозданном состоянии со времен Американской революции? Или что там находилось летнее поместье Исидора Штрауса, того самого, который вместе с женой погиб на «Титанике»?

— Да, я об этом слышал.

— Это целая история. Старик отказался садиться в лодку, пока не будут спасены все женщины и дети, а его супруга не захотела покидать мужа. Она усадила в лодку свою горничную и погибла вместе с мужем. После их смерти поместье в Инвуде пришло в упадок. Однако я выяснил, что еще раньше там убили садовника, а также произошло несколько несчастных случаев, после чего Штраусы избегали там бывать…

— А как насчет Вилля? — осторожно перебил его Пендергаст.

— Вы имеете в виду Вилль-де-Жирондель? — сморщившись, переспросил Рен. — Весьма загадочное место. Боюсь, что пока я не слишком много раскопал и вряд ли сумею узнать больше.

Пендергаст нетерпеливо махнул рукой.

— Расскажите хотя бы то, что знаете.

— Хорошо.

Рен отогнул указательный палец, как бы отсчитывая важные моменты своего сообщения.

— Первое здание Вилля, как его теперь называют, было построено в начале сороковых годов восемнадцатого века религиозной сектой, бежавшей из Англии от преследований. Они поселились на севере Манхэттена в том самом лесу, который сейчас называется Инвудским парком. Пилигримы эти были довольно непрактичны. Это были городские жители — писатели, учителя и даже один банкир, — абсолютно не приспособленные к жизни на земле. Будучи уверены, что жить и работать нужно единой коммуной, они с помощью приплывших с ними плотников соорудили огромную постройку из дерева и камня, которая служила одновременно крепостью, церковью, жилым помещением и мастерской.

Рен отогнул второй палец.

— Но место, где они поселились, было каменистым и малопригодным для земледелия или скотоводства, даже если среди них и были те, кто имел об этом какое-то представление. Вокруг не осталось индейцев, которые могли бы им что-то подсказать, — делавары давно ушли из этих мест, а ближайшее поселение европейцев находилось на другом конце Манхэттена в двух днях пути от Инвуда. К рыбной ловле они тоже не проявляли интереса. Лучшие места на острове уже заняли несколько фермеров, которые были не прочь торговать за твердую валюту, но не имели ни малейшего желания содержать всю коммуну даром.

— Стало быть, их планы были обречены на провал, — пробормотал Пендергаст.

— Совершенно верно. Вскоре наступило разочарование, начались распри. Лет через десять колония распалась, ее жители разъехались по Новой Англии или вернулись в Европу. Поселение опустело. Осталась лишь брошенная постройка — свидетель несбывшихся надежд. Их главный — я не смог выяснить его имени, но это он снарядил корабль и купил землю — переехал в южную часть Манхэттена и стал владельцем фермы.

— Продолжайте.

— Прошло сто лет. Году этак в тысяча восемьсот пятьдесят восьмом — пятьдесят девятом в Нью-Йорк прибыла с юга некая разноперая компания. По тем понятиям это был всякий сброд. Главарем у них был проповедник из Батон-Ружа, преподобный Мишэм Уолкер, собравший вокруг себя небольшую группу из французских креолов, которых по какой-то причине изгнали из их общины, и нескольких рабов из Вест-Индии. Постепенно к ним присоединилась и другая публика: каджуны,[11] португальские еретики и обитатели луизианских болот, которые считались язычниками и занимались черной магией. Это было не вуду или обеа в их традиционной форме, а скорее совершенно новое верование, созданное на основе древних культов. Их исход с южного побережья в Нью-Йорк был долгим и трудным. Где бы они ни останавливались, местные жители, возмущенные их религиозными ритуалами, изгоняли пришельцев прочь. О них ходили самые страшные слухи: якобы они похищают младенцев, приносят в жертву животных, оживляют мертвецов. Сообщество это было тайным по своей природе, а тот прием, который ему оказывали жители, никак не способствовал его открытости. Наконец Уолкер и его компания добрались до Манхэттена, где набрели на затерянную в лесах постройку, которую сто лет назад покинули пилигримы. Там они и осели, укрепив стены и заложив окна кирпичом. Местные жители опять протестовали, было несколько открытых столкновений, о которых стыдливо упоминала пресса, но дело так ничем и не кончилось. С каждым годом Вилль становился все более уединенным местом.

Пендергаст понимающе кивнул.

— А в наше время?

— Сообщения о принесении в жертву животных поступают от местных жителей уже много лет. — Сделав паузу, Рен чуть заметно улыбнулся. — Похоже, они там соблюдают обет безбрачия. Как шекеры.[12]

Пендергаст удивленно вскинул брови.

— Безбрачие? Но ведь они до сих пор не вымерли.

— Не только не вымерли, а сохраняют постоянную численность — сто сорок четыре человека. Только взрослые мужчины. Считается, что они пополняют свои ряды за счет новообращенных, за которыми весьма энергично охотятся, причем всегда по ночам. Выбирают, как правило, недовольных, психически неустойчивых, маргиналов. Идеальный материал для вербовщиков. Когда умирает кто-нибудь из общины, ему сразу же находят замену. О них ходят странные слухи.