Кевин Андерсон - Эпицентр Страница 24

— В первом случае погиб ученый-ядерщик, работавший над секретным проектом нового мощного оружия, а вторая смерть случилась на полигоне Уайт-Сэндз, где военные могли проводить испытания подобного оружия. Вот тебе и связь.

— Но ведь в кабинете доктора Грэгори эксперименты не проводились. Там одни компьютеры. Да и в ящике картотеки ядерной боеголовки мы не нашли. Даже если бы вояки решили испытать Брайт Энвил, вряд ли они выбрали бы Уайт-Сэндз. Ведь для этого есть отличный ядерный полигон в Неваде — с оборудованием, надлежащей охраной и все такое прочее. Кроме того, тебе не показалось, что для полковника с полигона Уайт-Сэндз все это не было полной неожиданностью?

— Показалось, — неохотно согласилась Скалли. — Ему явно не хотелось во всем этом разбираться.

Малдер вытер рот салфеткой.

— Знаешь, Скалли, нам нужно искать неявную связь. Может, она вообще не имеет никакого отношения к Брайт Энвил.

— Ну а к чему же тогда имеет? Малдер доел последний кусок чизбургера и занялся остатками картофельной стружки.

— Между Эмилом Грэгори и Оскаром Маккэрроном, по всей видимости, существуют какие-то связи со времен второй мировой войны. Оскар Маккэррон — старый фермер, который всю жизнь так и просидел на своем ранчо в Нью-Мексико. Доктор Грэгори тоже родом из Нью-Мексико. Полвека назад работал над Манхэттенским проектом, потом в Лос-Аламосе, а потом переехал в Сан-Франциско и начал работать в Центре ядерных исследований Тэллера.

— Ну и что дальше, Малдер? Он пожал плечами.

— Ничего. Пока еще не знаю. Просто мыслю вслух. Надо больше напрягать воображение, рассматривать все варианты. Что общего могло быть у этих двух людей? Мы знаем, что Грэгори участвовал в испытаниях в Тринити-Сайт, а семье Маккэррона принадлежала земля, где эти испытания проводили.

Отправив в рот кусочек картошки, Скалли

заметила:

— Тебе не кажется, Малдер, что временами твое воображение становится слишком необузданным?

— Разве?! — притворно изумился Малдер. — А сколько раз мои безумные догадки оказывались верными?

Скалли съела еще кусочек.

— Бывало и такое. Малдер вздохнул.

— Хотя ты ужасная зануда, Скалли, я все равно тебя люблю. Она улыбнулась.

— Должен хоть кто-то держать тебя в рамках.

Вытерев руки салфеткой, Малдер достал карту Нью-Мексико.

— Интересно, далеко ли отсюда Розуэлл [8] ? Может, стоит туда заглянуть.

— Нет, не стоит! Мы должны успеть на самолет.

— Ну что, попалась? — рассмеялся Малдер. — Да я просто пошутил.

Гонолулу, Гавайи.

Компания «Камида Импорте».

Пятница, 14.04

Райан Камида сидел за безукоризненно чистым столом в офисе своей компании, расположившейся на четырех этажах небоскреба, и аккуратно выводил адрес на конверте.

Перьевая ручка четко двигалась по бумаге, буквы выходили прямые и ровные, и непросохшие черные чернила поблескивали, как спекшаяся кровь.

Две стены в его угловом кабинете занимали окна, из которых открывался вид на остров Оаху, но жалюзи почти всегда были полузакрыты. Камиде нравилось, когда теплые солнечные лучи касались изуродованной шрамами кожи лица, нежно ласкали тело, как когда-то давно, в безмятежном полузабытом детстве на острове, затерянном где-то в Тихом океане.

Но когда солнце светило слишком ярко, его лучи обжигали, как огонь. Они напоминали об упавшем с неба пламени, о вспышке чудовищной силы, которая как будто подожгла сам воздух.

Белые как снег волосы Камиды были аккуратно подстрижены и тщательно уложены. Во взрослой жизни ему удивительно везло: деньги у него не переводились, их с лихвой хватало на одежду, вещи, комфорт…

Но не все можно купить за деньги. Правда, всего ему и не нужно.

Его отекшие, словно восковые пальцы твердо, как оружие, сжимали полированную ручку — впрочем, в каком-то смысле она и была оружием. Слова из письма эхом отдавались в голове. Камида писал адрес ровным, четким почерком, буквы безошибочно выходили из-под пера и выстраивались одна за одной.

Довольный результатом, Камида положил ручку в знакомую ложбинку письменного прибора рядом с чернильницей и взял конверт в руки, обводя пальцами края и острые углы. Он не сомневался, что правильно заполнил адрес. Камида никогда никого не просил помочь, хотя сам видеть результатов своего труда не мог.

Райан Камида был слеп.

С каждым отправленным письмом, с каждой найденной мишенью его тайный список становился все короче. Имена виновных навечно отпечатались в памяти Камиды.

Он сидел за столом в своем кабинете, теплое гавайское солнце, проскальзывая сквозь щели жалюзи, нежно гладило кожу, но он чувствовал себя очень одиноким (правда, ему самому захотелось побыть одному, и он отправил всех сотрудников со своего этажа пораньше домой). Сначала сотрудники возражали, ссылаясь на неоконченную работу, неотложные дела и грядущие убытки, но Камида заплатил им в полтора раза больше обычного, и они, довольные, разошлись по домам. На фирме все давно привыкли к чудачествам Камиды.

Так что теперь он один, и никто не мешает ему заниматься самым главным делом.

Чтобы успокоить тайные муки совести, правительство на протяжении долгих лет помогало Камиде, то под благовидными предлогами подкидывая ему подачки, то явно отдавая предпочтение его компании в заключении выгодных сделок. Ведь он бизнесмен-инвалид, да еще из национального меньшинства (правда, на Гавайях уроженцы тихоокеанских островов не редкость). На самом деле здесь среди массы японских туристов и туземцев в меньшинстве как раз белые.

там НЛО.

Камида делал все возможное для процветания своей компании. Они специализировались на импорте экзотических изделий с малоизвестных тихоокеанских островов — Элугелаб, Трук, атолл Джонстон и других островов Маршалловой гряды. Туристам нравится скупать побрякушки, привезенные из дальних стран с непонятными названиями.

Деньги были нужны Камиде для главного дела его жизни.

Нащупав клапан, он вложил в конверт написанную от руки записку, крошечный пузырек и запечатал письмо. Он почувствовал облегчение, но это было мимолетное чувство.

Сколько бы писем он ни отправил, сколько бы виновных ни нашел, ему никогда не вернуть к жизни свой народ. Это был геноцид в чистом виде: такой «работе» позавидовал бы сам Адольф Гитлер. В один миг вся семья Райана Камиды, все его родственники, все племя… весь остров исчез во вспышке света и огня. Выжил только один мальчик.

То, что именно ему суждено было уцелеть, Камида не считал ни чудом, ни благословением свыше. Просто он всю жизнь мучается жутким упоминанием о тех секундах, а для всех остальных этот кошмар кончился сразу.