Олег Бондарь - Призрачно всё Страница 24

Пруд остался в стороне, вокруг расстилалась дикая пустошь, редкими украшениями которой служили одинокие деревья, кусты шиповника и еще чего-то колючего и отпугивающего. Лишь вдали, почти у горизонта, виднелась темная полоса с обрезанной, словно ножничками с зубцами верхушкой. Или лес, или посадка, а может нечто цивилизованное, сад, например. Проверять я не собирался, далеко, а небесное светило пекло жестоко и немилосердно.

Возвращаться обратно той же дорогой не имело смысла. Логичней свернуть и срезать путь напрямик. Если уткнусь в забор, как-нибудь через него переберусь.

Внезапно на пути возник овраг с крутым уклоном. Он отличался от тех мелких, которые приходилось обходить раньше. Обойти его невозможно. Он тянулся из неведомо откуда в неведомо куда. Каньон, а не овраг.

Я свернул, местность стала ровнее, а через какое-то время за стеной густого кустарника нарисовалась верхушка странного сооружения.

Вскоре я понял, что нахожусь на заброшенном кладбище. Рядовые могилки сровнялись с землей, об их наличии свидетельствовала лишь более густая и сочная трава. А непонятное сооружение оказалось склепом — приземистым, выложенным из тесаных камней красного гранита. У его основания высился памятник с распростертым орлом-степняком.

Памятник выглядел новым или недавно отреставрированным. Да и сам склеп был аккуратный и ухоженный, что диссонировало с общей запущенностью кладбища.

Рядом со склепом, судя по всему, раньше находилась часовня. Мои ноги натыкались на обломки кирпичей, камни фундамента и застывшую, не уступающую по прочности граниту, известку. Разрушена во времена борьбы с мракобесием местными крестьянам, или сама развалилась, кто сейчас скажет? Вот только реставрировать ее, в отличие от склепа, не собирались.

Нужно подсказать Владу. Сейчас самая фишка для богатых — реставрировать церкви или возводить новые. Еще лучше, не Владу, а его теще, тогда он точно не отвертится.

Подумал и ухмыльнулся. Достойная расплата, за перенесенные, возможно, не столько по его вине, сколько из-за собственной глупости, но, все же, страдания…

Склеп, в котором, вне всякого сомнения, покоились предки жены Влада, лишь внешне выглядел новым. Камни — тщательно очищены, но о древности, свидетельствовали остатки мха в щелях и почерневшие от времени швы между ними. Из нового — только металлическая дверь. Что скрывалось за ней, настоящие гробы с покойниками, или все — антураж для подтверждения красивой легенды, оставалось загадкой. Навесной замок надежно преграждал путь любопытным, привыкшим совать нос не в свои дела.

Осмотрев снаружи родовую могилу, уже ухоженной, посыпанной гравием дорожкой я направился к дому.

Остаток дня я провел в своей комнате. Навел порядок в записях, поразмыслил о сделанных за день открытиях. Открытий не наблюдалось и размышлять было не о чем. А потому принял мудрое решение не напрягаться, благо, никто от меня этого не требовал.

Когда проснулся, первым делом взглянул на мобильник. Никто мне не звонил, никому я не был нужен.

День угасал, в открытое окно вливалась бодрящая прохлада. Самое время прогуляться. Пройтись, например, к беседке, вдохнуть аромат не испоганенной цивилизацией природы, поразмышлять о жизни, о вечном и своей крошечной роли в не самом худшем из миров.

Может, случайно встречу Марину? Пусть она и не полноценная женщина, но — приятный собеседник.

Я поймал себя на том, что вспоминаю о Марине, гораздо чаще, чем обусловлено приличиями. В мыслях она не ассоциировалась с калекой, и я бы, наверное, не удивился, если бы она небрежно скинула плед и бросилась в мои объятия.

Стоп! Приехали! А как же Наталка?

Она — далеко, оправдывалась мысль-искусительница, к тому же провинилась… А в желаниях ничего плохого нет. Хоть церковь и утверждает, что согрешив мыслью, грешишь душой, я не настолько правильный христианин, чтобы воспринимать ее догмы, а, тем более, им подчиняться.

Еще на расстоянии нескольких шагов я услышал, доносящиеся с беседки голоса. Первой мыслью было — убраться, пока меня не увидели, но победило любопытство.

— Придется долбить, а как это сделать, ума не приложу…

— Как-нибудь постарайтесь…

В обладательнице женского голоса я узнал тещу Влада. Ее собеседника определить не смог. Нас разделяла стенка виноградной лозы, она не препятствовала звукам, но ограничивала видимость.

— Нужна техника. Компрессор, отбойный молоток. Я знаю, что все это не проблема. Вот только легенду убедительную придумать сложно. Да и шум от таких работ, сами понимаете…

— Можно вызвать ремонтную бригаду, труба забилась, еще что-то.

— Много людей в доме. А там кладка такая, ее разве что взрывать.

— Ремонтные работы всегда сопряжены с шумом и неудобствами.

— Владислав Викторович как будто уезжает на несколько дней.

— Мне он о своих планах не докладывал. Но такой вариант нас устраивает…

— Еще его друг, темная лошадка.

— О нем не беспокойтесь. Кеша его прощупал. Пьет — немерено. Обычный разгильдяй с повышенным самомнением.

— Дай Бог… Лишние проблемы ни к чему.

Подобная характеристика меня не порадовала. Я нашел бы аргументы возразить, если бы не понимал, что подслушанный разговор не предназначен для чужих ушей, и мне лучше прикинуться ветошью, дабы избежать неприятностей. Каких неприятностей, угадать не мог, суть разговора была непонятна, но чувствовал, что больших.

Я затаил дыхание, попятился. Как оказалось, вовремя. Гравий на дорожке заскрипел, и, едва я успел спрятаться за кустом сирени, рядом проплыли две тени.

Больше я не сомневался, что Влад пригласил меня не просто так. В его доме действительно происходило нечто непонятное, тайное, а, значит, нехорошее.

Ночь выдалась ясной и тихой. Лунный свет проникал сквозь незанавешенное окно, белой полосой пересекал комнату и растворялся у шкафа, который занимал почти всю противоположную стену.

Не знаю, что меня разбудило, да и не был уверен, что проснулся. Увиденное казалось настолько нереальным, что не вкладывалось в рамки здравого смысла. Поэтому легче было списать все на сон. Вот только сомнение закралась настолько глубоко, что и утром, когда солнечные лучи обязаны были разогнать всякую муть, я с трудом воспринимал реальность. Пригрезившееся ночью казалось более явным, чем окружающее сейчас.

Не исключено, что я просто слетел с катушек. Ведь каждый сходит с ума по-своему.

Я видел лунную дорожку, она тянулась от окна и упиралась в шкаф, отражаясь от его матовой поверхности. Внимание приковал металлический ободок скважины от замка, который воспринимался единственным спасательным кругом для безнадежно утопающего в темноте лунного света. Он сиял драгоценным металлом, словно блестящий кулончик в руках умелого гипнотизера. И я, уподобившись подопытному кролику, пялился на него, не отрываясь, до одурения в мозгах.