Сергей Головачёв - Приди и узри Страница 24

— А от кого был Авель? — заинтересовался молодой человек с бульдожьим выражением лица.

— Тот был от Адама, — ответил гид, — но поскольку Каин его убил, род человеческий на Авеле прервался.

— То есть вы хотите сказать, что падшие ангелы, как и аннунаки, были рептилоидами? — не поверила ему девушка с длинным, как у ящерицы язычком.

— Все пришельцы, сошедшие с небес, были звероподобны. Более того, они были двуполы изначально. Причём, их половая ориентация менялась в зависимости от фаз луны. Мужчинами они становились на растущей луне, женщинами — на убывающей. Однополые особи рождались у них только от земных женщин. Вот почему у иных наследственность передаётся по материнской линии.

— Ерунда всё это! — пренебрежительно отозвалась прыщавая девица с острой крысиной мордочкой, — как можно произойти от рептилий?

— Ну, если считается, что первые люди произошли от обезьян, то почему иные не могут произойти от змей и прочих гадов? — задал всем гид риторический вопрос.

— Что-то не верится, — засомневалась толстая тётка с обрюзгшим лицом и заплывшими, как у свиньи, глазками.

— Тогда вспомните легенду о нашем киевском Змее Горыныче. Какую он дань требовал у горожан?

— Чтобы те каждый день поставляли ему новую девицу, — живо ответил ему малорослый мужик с жидкой козлиной бородкой.

— А зачем, спрашивается, ему каждый день нужна была новая девица? Вернее, девственница? А затем, что он пользовался правом первой ночи, чтобы передать своё змеиное семя потомкам, и постепенно раствориться среди местного населения. И вот теперь, благодаря тем девицам, иные ничем и не отличаются от людей.

— А что, эти рептилоиды могут находиться где-то рядом? — испуганно спросила Варя.

— Можете не сомневаться, — усмехнулся гид, — они целой толпой стоят сейчас у вас за спиной, только вы их не видите… Шучу. Единственные, кто их может увидеть без гаджетов — это ясновидящие, колдуны, шаманы и ведьмы. Правда, для этого им приходится включать своё подсознание и напрягать внутреннее зрение.

14. Чистильщики Лысой горы

Как только экскурсанты вслед за гидом покинули загороженный шлагбаумом северный вход на Лысую гору и спустились к речке Лыбедь, сюда с трёх сторон стали подходить новые действующие лица.

Справа из проезда под виадуком вышла небольшая группа молодых людей. Одеты они были разношёрстно: кто в джинсах и свитерах, кто в камуфляжных штанах и куртках. Обуты они были также, кто во что горазд: кто в берцах, кто в кроссовках. Бросалось в глаза лишь то, что все они были стрижены налысо.

В группе было семь человек, и выправкой своей они напоминали военизированный отряд. Правда, вместо оружия парни несли на плечах лопаты, мётлы, двуручные пилы и грабли. Замыкал колонну велосипедист на горном байке в чёрно-красном облегающем трико с защитным шлемом на голове.

Слева по узкому тротуару вдоль Сапёрно-Слободской улицы двигалась ещё одна парочка бритоголовых подростков — Алексей Попович по прозвищу Злой и Никита Дубравин по прозвищу Добрыня — старшеклассники из ближайшей гимназии, расположенной на Багриновой горе.

Сверху по улице Киквидзе, которая пересекала Сапёрно-Слободскую улицу по мостовому переходу и упиралась внизу прямо в Лысую гору, мчалась оранжевая мусороуборочная машина. Она первой подъехала к месту общего сбора, назначенного на тринадцать часов дня, и резко затормозила перед закрытым шлагбаумом.

Из кабины вылезли трое — два мусорщика в оранжевых комбинезонах и водитель в белой рубахе и в синем галифе. Все трое также были бритоголовыми, только у водителя с затылка картинно свисал по-козацки длинный чуб, заведённый за правое ухо.

Из-под строительного вагончика, расположенного неподалёку, выскочили три чёрных лохматых пса и с лаем бросились к ним.

— Цыть! — грозно прикрикнул на них водитель.

Собаки тут же заткнулись и виновато поплелись назад, обнаружив приближение с флангов дополнительных сил противника.

Мусорщики, вернее, чистильщики или санитары леса, как они сами себя называли, бросились поднимать шлагбаум, а водитель выступил навстречу подходившей колонне и подъезжавшему байкеру. Снисходительно окинув взглядом немногочисленный отряд, бригадир чистильщиков Святослав Кожемяка, поглаживая свои густые и широкие, как подкова, усы, обратился к спешившемуся велосипедисту:

— Привет, Илюша. Это все?

— Да.

— А где другие?

— Выбыли.

Подошедшая колонна выстроилась перед ними в ряд.

— Здравствуйте, хлопцы, — приветствовал их Кожемяка.

— Здравия желаем, бригадир, — бодро отрапортовал отряд.

— Помнится, совсем недавно вас было в два раза больше, — заметил Кожемяка.

— Я объехал всех, — стал оправдываться Илья, — но за это время лишь десять человек остались схе[4], включая меня и Злого, — кивнул он на подошедшего к мусоровозу Алексея с товарищем. — Остальные не выдержали.

— Ясно, — потёр большим пальцем густые усы Святослав Кожемяка и кивком головы приветствовал Злого, — становитесь в строй.

— Трое забухали, — продолжал отчитываться Муромский, — двое закурили, ещё двое увлеклись дурью.

— Да, — недовольно протянул бригадир, — с такими темпами очень скоро в нашем отряде не останется ни одного здорового пацана. Ох, уж эти бесы! Никакого сладу с ними нет. Травят наш народ, как хотят. А твоя девушка как, Алёша? — вздохнув, обратился он к Злому. — Удалось вернуть её на путь истинный?

Злой тяжко вздохнул и, потупив глаза, покачал головой.

Стоявший с краю Добрыня разъяснил:

— У них любовный треугольник: он любит её, а она любит сигареты.

— А ты кто такой? Новенький? — обратил на него внимание Кожемяка.

— Это Никита Дубравин, — представил его Злой. — Из моей школы парень. Но все его Добрыней кличут.

— Добрыней? — удивился Кожемяка. — Это хорошо, что тебя так кличут. Готов, Добрыня, биться з трёхголовым змеем-дурманом?

— Всегда готов, — добродушно кивнул Добрыня.

— Ну, ладно, — вздохнул Кожемяка, — я думаю, всем понятно, зачем мы сюда собрались?

— Всем, — нестройно ответил отряд.

— Какая перед вами на сегодня стоит задача? — остановил Кожемяка свой взор на Злом.

— Очистить Лысую гору от мусора! — чётко ответил он.

— А ещё? — спросил Кожемяка, переведя глаза на Муромского.

— Изгнать с Лысой всех тёмных, — бодро ответил Илья. — А также тех, кому претит здоровый образ жизни!

— Именно! — кивнул Кожемяка. — Чтобы на нашей горе было так же чисто, как у вас и у меня на голове, — потёр он ладонью свою бритую голову, — чтобы Лысая стала зоной, свободной от дурмана.