Кэрри - Кинг Стивен Страница 25

Крис собиралась продержать его в ожидании, пока он действительно не сделает что-то серьезное,

(впрочем он ведь добыл кровь)

но ситуация начала выходить у нее из-под контроля, и это ее беспокоило. Если бы она не уступила ему в тот понедельник сама, он взял бы ее силой.

Билли, конечно, был у нее не первым парнем, но оказался первым, кого ей не удавалось заставить плясать под свою дудку, когда она того пожелает. До него все они были просто неглупыми марионетками с ясными, без прыщей лицами, с родителями, у которых хорошие связи в обществе, и с обязательным членством в загородном клубе. Все водили «фольксвагены», или «джавелины», или «доджи». Все учились либо в Массачусетском университете, либо в Бостонском колледже. Осенью все носили студенческие ветровки с названиями колледжей, а летом яркие полосатые майки, подчеркивающие мускулатуру. Они покуривали марихуану и любили рассказывать о всяких забавных ситуациях, в которые попадали под кайфом. Начинали все дружелюбно-покровительственно (школьницы, даже очень хорошенькие, просто по определению стояли ступенькой ниже), а заканчивали, бегая за ней с высунутым языком, как распаленные кобели. Если они бегали достаточно долго и по ходу дела тратили достаточно денег, Крис обычно позволяла им переспать с ней. Но часто она просто лежала, не мешая и не помогая, и ждала, когда все кончится, а позже достигала оргазма, просматривая происшедшее в памяти словно закольцованную пленку.

С Билли Ноланом она начала встречаться вскоре после обыска, устроенного полицейскими в одной из кембриджских квартир. Четверых студентов, включая и того, с которым пришла Крис, взяли за хранение наркотиков. Крис и других девушек обвинили в посещении «притона». Ее отец все уладил, но после спросил, понимает ли она, что стало бы с его имиджем и его практикой, если бы ей предъявили обвинение в употреблении наркотиков. Крис своенравно ответила, что, по ее мнению, и то, и другое уже трудно испортить, после чего отец отобрал у нее машину.

Спустя неделю Билли предложил подбросить ее после школы домой, и она согласилась.

В школе таких называли «напильниками», потому что лучше всего они проявляли себя в механических мастерских. Тем не менее что-то в нем привлекло ее, и теперь, лежа рядом с Билли в дремотном оцепенении (но чувствуя, как просыпается в ней возбуждение и щекочущий нервы страх), она думала, что дело здесь, по-видимому, в его машине – во всяком случае, так было вначале.

Машина у Билли не шла ни в какое сравнение с гладенькими, безликими автомобилями ее университетских дружков со всеми их автоматическими стеклами на окнах, телескопическими рулевыми колонками и слегка неприятным запахом пластиковых чехлов или растворителя для мойки стекол.

Билли гонял на старой, черной, немного зловещего вида машине с побелевшим по краям ветровым стеклом, словно на ее единственном глазу начало образовываться бельмо. Сиденья свободно двигались туда-сюда, и при желании их вообще можно было снять. По днищу перекатывались пустые бутылки из-под пива (ее университетские приятели предпочитали «Будвайзер», Билли и его компания пили «Райнголд»), а ноги ей приходилось ставить по обеим сторонам огромного, заляпанного смазкой открытого металлического ящика с инструментами. Инструменты там были из самых разных наборов, и Крис подозревала, что большинство из них – краденые. В машине пахло маслом и бензином. Снизу через тонкое днище доносился громкий будоражащий звук выхлопа. Циферблаты, болтающиеся на проводах под приборной доской, показывали амперы, давление масла и какие-то «тахи» (одному Богу известно, что это такое). Задние колеса у машины были подрессорены выше передних, и капот, казалось, целит прямо в дорогу.

Разумеется, он гонял на ней вовсю.

Когда они ехали вместе в третий раз, одна из облысевших шин лопнула на скорости шестьдесят миль в час, и машину с визгом повело в сторону. Крис закричала, решив вдруг, что смерть совсем рядом. В мозгу, словно фото на первой странице газеты, мелькнула картина: ее искореженное, окровавленное тело, лежащее у основания столба, будто груда тряпья. Билли же только ругался и крутил туда-сюда баранку в мохнатом чехле.

Наконец машина остановилась – у левого бордюра, – и, выбравшись на дрожащих ногах из кабины, едва не падая, Крис увидела, что они оставили позади петляющий черный след футов семьдесят длиной.

Билли, бормоча что-то себе под нос, открыл багажник и достал домкрат. На голове у него хоть бы волосок сбился. Он прошел мимо нее уже с сигаретой в зубах и на ходу бросил:

– Достань-ка мне ящик с инструментами, крошка.

Крис даже онемела – от потрясения и от негодования. Рот у нее дважды открылся и закрылся, как у выброшенной на берег рыбы, но потом она все-таки отыскала нужные слова:

– Я… Ты с ума сошел! Ты меня чуть не угро… ты – псих ненормальный, сукин сын! И кроме того, он весь грязный!

Билли повернулся и бросил на нее холодный колючий взгляд.

– Или ты притащишь его, или я не повезу тебя завтра на этот хренов бокс.

– Да я ненавижу бокс! – Она вообще-то ни разу не была на боксерских соревнованиях, но злость и негодование требовали категоричности. Прежние приятели вечно таскали ее на рок-концерты, а их-то она точно ненавидела, потому что так или иначе они всегда оказывались рядом с каким-нибудь волосатым типом, который не мылся уже несколько недель подряд.

Билли пожал плечами, вернулся к спущенному переднему колесу и принялся работать домкратом.

Спустя несколько минут она принесла ему ящик с инструментами, перепачкав в смазке совершенно новую кофточку. Он что-то буркнул, но даже не обернулся. Майка у него выбилась из джинсов, и стало видно полоску кожи на спине – гладкую, загорелую, играющую мышцами. Крис долго не могла оторвать взгляд.

Затем она помогла ему снять с обода шину, и ладони у нее стали такие же черные, как у Билли. Машина опасно покачивалась на домкрате, а запасная покрышка оказалась протертой до основы в двух местах.

Когда они поставили колесо на место, Крис села в кабину. Кофточка и дорогая красная юбка были в жирных пятнах.

– Если ты думаешь… – начала она, когда Билли сел за руль, но он, не дав ей договорить, перегнулся и начал ее целовать, ползая руками по талии и груди. От него резко пахло табаком, «Брилкримом» и потом. Крис наконец вырвалась и, переведя дыхание, взглянула на себя. К жирным пятнам на кофточке прибавились новые пятна грязи. Двадцать семь пятьдесят в магазине «Джордан Марш», но теперь кофточка годилась разве что для мусорного бака. Однако Крис чувствовала только острое, почти болезненное возбуждение.

– Как ты собираешься все это объяснять? – спросил Билли и снова ее поцеловал. Даже не видя его губ, можно было догадаться, что он улыбается.

– Трогай меня, – прошептала она ему на ухо. – Всю. Выпачкай меня всю.

Что он и сделал. Колготки на одной ноге разошлись, словно раскрытые губы. Юбку, и без того короткую, Билли рывком задрал до пояса. Он буквально лапал ее – грубо и жадно. И от чего-то – может быть, именно от этого или от того, как близко они разминулись со смертью – Крис почти сразу кончила.

На следующий день она отправилась с Билли смотреть бокс…

– Без четверти восемь, – сказал он и сел на постели, затем включил лампу и начал одеваться. Его тело по-прежнему приковывало взгляд. Крис вспомнила тот понедельник, как это все случилось. У него…

(стоп)

Об этом можно подумать и потом – скажем, когда будет какой-то толк, кроме бесполезного сейчас возбуждения. Она скинула ноги с кровати и натянула трусики-паутинку.

– Может быть, это не самая лучшая идея, – сказала она, не понимая до конца, себя проверяет или его. – Может быть, нам лучше вернуться в постель и…

– Идея что надо, – ответил Билли, и на его лице, словно мимолетная тень, промелькнула усмешка. – Свиная кровь для свиньи.

– Что?

– Нет, ничего. Пошли. Одевайся.

Крис оделась и, выйдя через черную лестницу на улицу, почувствовала, как внутри у нее, словно хищный ночной цветок, распускается и набирает силу какое-то мощное будоражащее чувство.