Виталий Вавикин - Вендари. Книга первая Страница 25

– Кто такой Гудини?

– Какой-то старый фокусник. Кажется, он мог освободиться из любых пут, но…

– Твой отец называл тебя так всегда, когда ты жульничала или пыталась обманывать его?

– Верно, – Дарла прищурилась. – А как называла меня моя мать, сможешь узнать?

– Может быть… – Эмилиан попытался отправиться мыслями в дом, к родителям Дарлы. Но подслушивать чужие мысли намеренно оказалось сложнее, чем случайно.

– Я так и знала, что ты шарлатан! – Дарла весело рассмеялась. Эмилиан покраснел. Его лицо стало цвета алого неба. – Ладно. Не обижайся, – Дарла тронула его за плечо. – Расскажи лучше о большом городе.

– Что рассказать?

– Ну, не знаю… Начни с того, кем работала твоя мать.

– Она не работала, когда я родился.

– А до того?

– Кажется, генетиком.

– Ого!

– Ей не нравилась эта работа. Вернее, не нравились последствия.

– Почему?

– Потому что люди выкинули мою мать и ее коллег на свалку жизни.

– Это она так говорит?

– Да.

– Видишь, я тоже умею читать мысли, – Дарла подмигнула, снова коснулась его плеча. – Как долго твой отец не живет с вами?

– Он никогда не жил с нами.

– Теперь понятно, почему ты такой странный.

– Возможно, – согласился Эмилиан, снова заглянув в мысли Дарлы.

– Что возможно? – спросила она.

– Возможно, Габриэла повлияла на меня.

– Обязана повлиять. Она ведь твоя мать.

– Но мы с ней очень разные.

– Это хорошо.

– Почему?

– Не люблю ученых, – Дарла прищурилась. – Ты ведь не изучаешь генетику?

– Нет.

– Вот, поэтому и хорошо, – и снова Дарла тронула его за плечо, спросила про старые фильмы.

– Я никогда не видел старые фильмы.

– В них есть магия.

– Сомневаюсь.

– Зря! – глаза Дарлы вспыхнули. – Кинотеатр у нас в городе давно закрылся, но отец установил в гараже старый проектор…

Она схватила Эмилиана за руку и почти силой потащила за собой. Ее мысли стали беспокойными, словно стая напуганных птиц. Дарла говорила о забытых актерах, о том, что современный кинематограф становится мертвым и бесчувственным.

– Почти как отношения моих родителей! – она рассмеялась, показывая, что это шутка, но где-то в ее мыслях была уверенность в том, что это давно стало действительностью. Эмилиан видел это за чередой других, не интересных ему мыслей новой знакомой.

– Ты тоже странная, – признался он, когда Дарла включила старый проектор.

В большом гараже, где могли поместиться несколько машин, пахло пылью. Было темно. Алый закат почти не пробивался сквозь плотные шторы и закрытые ворота, на которых висела белая простыня, а на ее поверхности смеялись и жили киногерои прошлого века, которых давно уже не было в живых. Дарла отмечала их игру, отмечала сценарии. Она стала вдруг очень серьезной, сосредоточенной. Не нужно было уметь читать мысли, чтобы понять, что эти фильмы для нее очень важны. Поэтому Эмилиан предпочитал молчать, лишь изредка отвечая на вопросы Дарлы и высказывая уклончивое мнение.

Он не знал, сколько прошло времени, но когда их прервал шериф, от алого заката остались остывающие угли. Шериф устало улыбался и говорил дочери, что Эмилиану пора возвращаться к матери. В его мыслях были опустошающий покой, усталость и удовлетворенность. Горящая сигарета, зажатая в зубах, дрожала.

– А где мама? – спросила Дарла. – Надеюсь, ты не убил ее?

– Хватит шутить, – сухо отрезал шериф, но злости в голосе не было.

– Но вы так всегда ругаетесь… – Дарла бросила на Эмилиана короткий взгляд и устало покачала головой.

– У них был секс, – шепнул ей на ухо Эмилиан.

– Что?! – Дарла растерянно выпучила глаза. Эмилиан пожал плечами. – Плохая шутка, – скривилась Дарла.

– Это не шутка.

– Вы о чем? – спросил шериф. Дарла и Эмилиан переглянулись.

– О фильмах, – сказали они в один голос.

– Ах, о фильмах… – шериф улыбнулся и начал вспоминать, как подростком ходил в местный кинотеатр.

Дарла проводила отца и нового друга до дороги, вернулась в гараж, хотела досмотреть фильм, но мысли были далеки от кинематографа.

– Что значит, у них был секс, черт возьми? – проворчала она, вспоминая последние слова Эмилиана. – Чертов фокусник!

Она выкурила сигарету, подсознательно надеясь, что мать сейчас войдет в гараж и закатит ей очередной скандал по поводу курения. Но мать не вошла. Она была в доме. Дарла слышала шум включенного душа.

– Да нет, – сказала себе Дарла, представляя мать и отца. – Не может быть!

Она постаралась отвлечься, не думать, не представлять. Выругалась. Заглянула в спальню. Окна были открыты. Пахло остывающим вечером, выжженной солнцем землей и цветочным освежителем воздуха. Сама кровать была убрана, но как-то небрежно, словно в спешке или…

– Нет, – Дарла качнула головой, хотела уйти.

На мгновение ей показалось, что в воздухе пахнет сигаретным дымом. Взгляд устремился к прикроватной тумбе. В пепельнице среди десятка окурков сигарет, которые курила мать, были несколько, принадлежавших отцу.

– Не верю, – Дарла подошла к кровати, сдернула покрывало. Постельное белье было мятым и пахло потом. В центре на белой простыне расползалось пятно. – Твою мать, – монотонно сказала Дарла.

В первый момент она обвинила во всем Эмилиана. Гнев оказался таким сильным, что Дарла с трудом удержалась от того, чтобы отправиться в заброшенный дом за городом и высказать все свои обиды Эмилиану в лицо. Затем появилась растерянность, стыд.

Дарла спешно заправила кровать, вышла на улицу. Бумажные спички, которыми она пыталась прикурить сигарету, тухли одна за другой. Дарла выругалась, вернулась в дом, хотела поговорить с матерью об отце, но так и не решилась. Чуть позже с работы вернулся очередной мужчина, живший с ними последние полгода. Мать позвала Дарлу ужинать. За столом было тихо. Дарла отказалась от мяса, выпила пару чашек кофе, ушла в свою комнату. Едва она закрыла дверь, как разговор между матерью и очередным отчимом оживился, словно она смущала их своим присутствием. Эта мысль снова заставила Дарлу разозлиться. Гнев усилился, когда мать и отчим отправились в спальню. Тонкие стены предательски донесли скрип кровати. Дарла вышла на улицу. Темная дорога тянулась вдаль, в ночь. И где-то там был новый друг, способный читать мысли.

Дарла встретилась с ним затемно – добралась пешком до его дома, поднялась на старое крыльцо и барабанила в дверь до тех пор, пока не вышел Эмилиан. Какое-то время им удавалось общаться, как паре беззаботных подростков, потом Дарла вспомнила родителей, снова начала злиться: на них, на отчима, на себя, на Эмилиана, на весь этот чертов маленький город.

– И хватит нести чушь о чтении мыслей! – зашипела она на нового друга, развернулась, собираясь уйти, увидела прошмыгнувшую возле лестницы тень и замерла. – Это что такое было, черт возьми? – Дарла попыталась отыскать взглядом растворившийся в темноте силуэт. – У тебя есть собака?