Александр Рогинский - Замкнутый круг Страница 25

Илью, конечно, выделял и собирался взять его с собой, чтобы не начинать на пустом месте. Тем более, что в Москве о юном гении уже хорошо знали.

— Роза Алексеевна, я хотел спросить у вас совета, — сказал Илья, поднявшись на сцену.

— Я плохая советчица, Илья.

— А кто же мне посоветует? Я влюбился. Понимаете, вчера был на концерте и влюбился в гитаристку Клаву Горискину.

Роза чуть со стула не упала. Ей показалось, что она ослышалась, но нет, Илья говорил о любви. Клава Горискина, юное дарование, которая покорила своей игрой на совершенно не женском инструменте гитаре Европу, добралась уже до Америки и Австралии. Сейчас она выступала в Киеве, и Роза слушала ее на репетиции.

Это что — то!

Но Илья влюбился? Вот так взял и… Нет, тут что — то не то.

— Ты уверен, что влюбился? — спросила Роза, закрывая крышку рояля.

— Совершенно уверен. Мне кажется, что я ее давно и хорошо знаю, а так как она играет, вы понимаете?

— Так, может быть, ты влюбился в ее игру? — с надеждой спросила Роза.

— Ну, конечно, и в игру тоже. А разве можно влюбляться в игру?

— Еще и как. Сколько девочек по тебе сохнут как раз по этой причине — они любят твою музыку.

— Нет, в симфонии влюбляться нельзя, их надо читать. Как книгу.

— Тебе, конечно, лучше об этом судить, ты же их пишешь… А что такое любовь, ты знаешь? — спросила дрогнувшим голосом Роза.

Илья задумался. Он вообще редко отвечал на прямые вопросы. А тут про любовь. У него было уже сочинено несколько любовных романсов. Но это так — для овладения жанром, как говорил Примаков, давая задание. Естественно, много слышал про любовь, с удовольствием читал романы.

Но вот на вопрос Розы он ответить не мог.

— Так вот я тебе расскажу, что это такое, — видя затруднение юноши, сказала Роза. — Это такое чувство, которое максимально приближает к тебе человека, или наоборот, удаляет его слишком далеко. Но в обоих случаях, тебе этот человек начинает сниться, ты все время думаешь о нем, без него тебе трудно дышать. А вообще словами это трудно передать, потому такие огромные силы бросило человечество — лучших поэтов, композиторов, писателей, художников, — чтобы раскрыть этот секрет. Но это и до сих пор тайна. И, как тайна, притягивает к себе. И будет притягивать.

— Так что же мне делать? Я хочу с ней поговорить, может, в зоопарк сходим.

— А отец знает… об этом?

— А зачем ему знать, его такие вопросы не интересуют.

— Значит, ты мне только сказал?

— Только вам, — подтвердил Илья.

Вот так, Роза Алексеевна! Вы все талдычите ему о своих профессиональных делах, а ему не с кем поговорить про любовь. Он доверяет это свое непонимание пока, но уже с крепким росточком (это видно), ей, учительнице по общему фортепьяно.

И что же она должна делать? Идти к его отцу и предупреждать, что его сыну нужно дать небольшую свободу, чтобы он сходил с девушкой Клавой, которая прекрасно играет на гитаре, в зоопарк.

Может, именно в зоопарке, на фоне слонов и носорогов, юный вундеркинд Илья возьмет за руку другого вундеркинда — певицу и гитаристку Клаву — и скажет ей первые слова любви.

Нет, Илья не скажет. Он будет мяться, мэкать и бэкать, а потом начнет рассказывать содержание своей новой симфонии, которая уже практически завершена.

Но почему она должна еще этим заниматься? Ей мало Кошерина, с которым происходит что — то очень нехорошее?

— Ладно, — сказала Роза. — Я поговорю с Клавой. А сейчас садись за инструмент.

Илья не ожидал такого приглашения. Илья покорно сел за рояль, но не торопился открывать крышку.

— А ты не думаешь о любви, когда сам сочиняешь? — неожиданно спросила Роза.

— Я вообще не думаю, когда сочиняю. А может, и думаю…

— Ладно, об этом поговорим как-нибудь в другой раз. Начали с революционного этюда Шопена.

Роза потому и играла накануне этот этюд, что дала задание Илье его выучить. У мальчика была великолепная музыкальная память. Ему достаточно было пару раз сыграть с листа, чтобы накрепко запомнить ноты.

Илья сидел в задумчивости.

— Ну, — напомнила о себе Роза, — начнем или все про любовь будем думать?

Илья резко встал.

— Нет, Роза Алексеевна, я сейчас не могу играть, но я выучил этюд, он не такой сложный.

— По-твоему, выучить ноты, значит выучить музыку композитора? Интересно. Ты так и к своим сочинениям относишься? А разобраться в тонкостях, нюансах, увидеть что-то новое в уже игранной — переигранной музыке, как тут быть?

— Никак, просто я не хочу сейчас играть.

— Что же мне с тобой делать! Так нельзя, Илья. Ты еще не классик, а время тебе дано для того, чтобы учиться прилежно, осваивать.

— Классическое наследие, — договорил за Розу Илья.

Роза рассмеялась.

— Именно это я и хотела сказать.

Илья рассмеялся тоже. Ему очень нравилась его учительница. Однажды он даже подумал, что влюбился в нее, а она ему ответила. Но он же совсем мальчик по сравнению с ней. Потому он и сообщил Розе Алексеевне, что влюбился, чтобы она не подумала, что он по прежнему влюблен в нее. Это же так естественно.

— Хорошо, — сказала Роза. — Иди, отдыхай. А я переговорю с Клавой.

Илья радостно, чуть не вприпрыжку заскакал по красной дорожке зала.

— Гениальный козленок, — сказала тихо Роза. — Мозг еще совсем маленький, а талант огромный. Вот и учи такого.

И что она скажет Клаве, которая сама, наверное, в кого-то влюблена и вряд ли в Илью. Она удивится, покраснеет, начнет путаться в словах. Или наоборот, расскажет, что влюблена в другого, пусть Илья ее забудет.

В таком золотом возрасте они находятся, что им не любовь нужна, а мысли о ней, ее образ, который должен быть возвышенным и красивым. Обязательно красивым.

Роза много раз наблюдала у девочек, которые готовились к любви и быть любимыми (а этим они занимались постоянно), стремление казаться бывалыми на этом поприще.

Вот эта Клава, она не очень и красива, но зато уже такая старенькая от успехов. Она сейчас играет в свою популярность и обожаемость. И рассказ о любви пусть и вундеркинда Ильи должен совместиться с ее принципами.

Розе и самой было интересна их встреча. Илью она любила чисто материнской любовью, а скорее даже, творческой. Если бы Розу спросили, что означает такой род любви, она бы выдала целую диссертацию. Но коротко это выглядело так — единение душ.

Душа Ильи бурно развивалась. Почва благодатная, чего же ей не расти. Роза занималась с Ильей уже четыре года, и хорошо помнила, как он первый раз пришел к ней на занятия. Тогда у него душа была с кулачок. Он ко всему приглядывался, а главным образом, к себе. Он как бы смотрел на себя со стороны.