Сергей Головачев - Страшный Суд. Апокалипсис наших дней Страница 25

– Экстази?

– Ага, – кивнул Димон-А и предложил приятелю, – будешь?

– Не, – замотал головой О’Димон, – я химию не употребляю.

– Да я с тебя башли за это брать не буду, – не убрал он руку.

– И тебе не советую, – неуверенно продолжил О’Димон.

Димон-А покачал перед ним открытую ладонь, намеренно провоцируя и искушая приятеля пафосными таблетками.

– Смотри, какие классные, – усмехнулся он, – второй раз предлагать не стану.

Одна таблетка была голубая, другая – розовая, на одной написано было «sky», на другой – «love». Глаза О’Димона помимо воли загорелись, но для вида он решил немного повыделываться.

– А к чему нам здесь экстази? – деланно возмутился он. – Ты что забыл походу, как оно действует? Нас же сразу потянет всем в любви признаваться.

– Ну, конечно, – стал подначивать приятеля Димон-А. – Тем более, что сегодня здесь ожидаются классные тёлки. Все ведьмы Киева сюда на тусу собираются. Прикинь, они ведь голяком вокруг костра танцевать будут.

– Да, ладно, – не поверил О`Димон.

– Или тебя ведьмаки волохатые больше привлекают? – поинтересовался приятель.

– Нет, только не это, – представив на секундочку, взвыл от ужаса О`Димон.

– А вдруг их голые торсы тебя возбудят? А вдруг это тебя дезориентирует?

– Не дай бог, – передёрнуло О`Димона, после чего он добавил со вздохом, – ладно, чёрт с ним, давай.

Он тут же потянулся к розовой таблетке на его ладони.

– Не люблю голубые, – пояснил он.

Но Димон-А тут же зажал обе таблетки в кулак.

– Э, нет. Чуть позднее. Всё сразу будет чересчур. Если мы сейчас вдогонку захаваем эту байду, назад уже точно, не вернёмся.

– Как скажешь, – неожиданно согласился с ним приятель.

– А бес его знает, – засомневался вдруг Димон-А и вновь раскрыл кулак, – может быть, лучше сейчас?

Два круглых кусочка счастья поочерёдно подмигнули ему голубым и розовым светом и составились в одно слово «sky love».

– Давай сейчас, – вновь согласился с ним приятель.

– Э… нет, – покачал головой Димон-А.

Борясь с искушением, он неожиданно засунул обе таблетки себе под чёрную, разрисованную белыми черепами бандану над ухом.

– Здесь они вряд ли найдут, – уверенно добавил он.

Искушённый в таких делах О`Димон засомневался:

– А если всё же начнут обыскивать?

Круглое лицо Димона-А озарилось самодовольной и самонадеянной улыбкой:

– А разве мы похожи на торчков?

О`Димон смерил его оценивающим милицейским взглядом.

– Вроде нет, – покачал он головой.

– Вот и я так думаю. Главное, не показывать вида. Идём.

Последовав за приятелем, Димон-А засунул в боковой карманчик его рюкзака аптекарский футлярчик, но, пройдя пару шагов рядом с ним, вновь заканючил:

– Походу не прёт пока.

– Сейчас попрёт, – вновь пообещал ему О’Димон.

– Может, Дэн мне не те кактусы подсунул?

– Те. В тот раз я тоже чего-то долго ждал прихода, а потом меня так шибануло! Я думал, всё, мне капец.

Внезапно грузного Димона-А будто дёрнуло током. Он чуть не подскочил на месте. Его тело вначале пронизал жуткий холод, а затем словно обожгло кипятком.

В низу копчика он почувствовал сильное жжение, как если бы кто-то, издеваясь, поднёс к его заднице пламя зажигалки. Он схватился рукой за копчик, но никакой зажигалки сзади не обнаружил.

– Что, началось? – с беспокойством спросил у него О’Димон.

Димон-А растерянно кивнул, а затем вновь махнул рукой позади себя, чтобы сбить пламя.

– Всё путём, – подбодрил приятеля О’Димон. – Теперь только не забывай. Чтобы ты сейчас не увидел, ни во что не вмешивайся. Твоя задача – лишь внимать, смотреть и ничего не делать. Как только ты включишься в эту игру, ты пропал.

Но Димон-А не слышал его, ему было не до того. На него навалилась вдруг страшная тяжесть. От сильного давления на голову у него зазвенело в ушах, в ладони и в подошвы ног вонзились тысячи иголок.

Он ощутил в себе перевёрнутую вниз горящую восковую свечу. Свеча плавилась, истекая воском по его ногам. Он почувствовал себя ракетой от фейерверка, фитиль которой уже запален.

К горлу подступила тошнота. Его охватил озноб и всевозрастающая дрожь. Он понял, что в нём пробудилась та самая кундалини, о которой говорил ему приятель, что она уже подняла голову.

Внезапное ускорение, сдвиг, – и где же тело? Тело исчезло. Рук нет, ног нет. А перед глазами какое-то ярчайшее безумие. Все скачет на дикой скорости, поэтому глаза хочется закрыть.

Димон-А закрыл глаза и вдруг почувствовал внутри себя движение. Словно какая-то юркая змейка, стремительно обвиваясь вокруг позвоночника, возносилась от копчика к темечку.

– Что это? – хотел он сказать и не мог, потому что куда-то исчез язык и зубы, а через нёбо стало видно небо.

Ему захотелось глотнуть – ага, сейчас! Всё провалилось куда-то в тартарары. Руки затряслись, ноги заходили ходуном, а глаза стали сами собой открываться-закрываться.

– Что вообще… происходит? – пошевелил он губами и неожиданно всхлипнул. Из носа его самопроизвольно потекли сопли, а из глаз – слёзы.

Сквозь слёзы он увидел, что с О’Димоном творится то же самое, что и с ним. Он так же дёргался, хихикал и гримасничал, он так же то и дело хлопал глазами, а рот его открывался и закрывался, как у пойманной рыбы.

Как только спиралевидная змейка-кундалини воспарила из темечка Димона-А, его накрыло по полной. Он как бы увидел себя со стороны: как стекало на асфальт его тело, как крутил он головой из стороны в сторону, силясь понять, что с ним происходит.

Но осмыслить происходящее ему было ещё не под силу. Опустившись на четвереньки, он был явно не готов к такому исходу.

Судорожно подёргивая губами и пытаясь сглотнуть воображаемую слюну, он держался руками за землю, и взгляд у него был испуганный, как у ребёнка. Он, кажется, готов был заплакать.

– Я уже умер? – спросил он, удивляясь тому, что может говорить.

– Нет, – ответил О’Димон откуда-то издалека.

– Я, точно, не умру?

– Это такая волна… она сейчас пройдёт.

Но волна почему-то не проходила. Более того, ко всему ещё присоединились слуховые галлюцинации. Шумно зашелестели опавшие листья, затем послышались чьи-то невнятные шёпоты. За перешёптываньем последовали резкие щелчки и тонкое посвистывание. Их сменили режущие ухо гнетущие и скрежещущие звуки.

Затем где-то вдалеке ритмично и глухо забил барабан. С левой стороны раздались призывные звуки шофара, справа полилось жалобное пение кларнета, сверху посыпалось отвратительное лязганье цимбал, а снизу донеслись душераздирающие крики и стоны.