Сергей Саканский - Другая. Украденная душа Страница 25

Как-то раз ему пришла в голову мысль пошпионить за девушкой, благо он имел хорошие связи на этот счет. Повертев эту идею так и сяк, он все же ее отбросил. Допустим, она лжет, и «бой-френд» все же существует, но что это изменит? Гораздо более грустным было убедиться в том, что никакого «бой-френда» нет, и Лада просто не хочет его, Бурова, не хочет – хоть тресни! И тут же другая мысль завертелась в его голове: Буров стал всерьез подумывать о магии, о том человеке, который обещал за скромную мзду совершить волшебный приворот…

Напоследок он все же решил предпринять решительную попытку. Ничего плохого в этом не было: если приворот существует, то он все равно сработает, а если нет, то рано или поздно эта неудачная любовная история и так закончится сама собой. Тогда придется признать свое поражение, но, может быть, оно и к лучшему: ведь, если бы девушка просто соблазнилась его деньгами, то это было бы практически то же самое, что магия, черная или белая… Ведь не Буров здесь оказывался главным, а какая-то внешняя, посторонняя сила, хотя, впрочем, и деньги – откуда они взялись, кто их заработал? Буров, и только он.

Буров купил перстень с рубином и за очередным ужином протянул открытую коробочку Ладе через стол.

Она с удивлением уставилась на него.

– Это предложение, – сухо сказал Буров. – Прими этот знак и стань моей женой.

Видя, что девушка колеблется, протянув и отдернув руку, Буров закончил:

– Прими в любом случае. Подаришь грядущему жениху.

Лада помолчала.

– Я, конечно, не собираюсь всю жизнь провести в невестах, но…

– Ты можешь подумать. Если, как ты сказала, у тебя никого нет… – Буров едва сумел унять дрожь рук, коленей: она не отказывала!

– Но как же мои планы, моя жизнь? Я как бы хотела работать, всего достичь самой, а уж потом…

– Дело не в этом. Ты можешь работать, сколько угодно, я ж не увлекаю тебя в домострой. Я подумал: может быть, ты меня хоть немножко, да любишь? Или я тебе противен?

– Да нет, что ты гонишь! Вовсе не противен, и даже… – Лада положила руку ему на рукав, Буров жадно схватил ее пальцы, приник, стал целовать…

Лада высвободила руку, проговорила быстро:

– Может быть, я даже немного в тебя и влюблена.

Буров не верил своим ушам.

– Так ты согласна?

Лада смотрела на Бурова серьезно, широко раскрытыми глазами, будто впервые увидела.

– Да, я согласна, – тихо сказала она. – Только одно условие. Не надо, опять же, тащить меня немедленно в постель.

Они венчались в Новом соборе Донского монастыря. Все эти свадебные дни прошли, словно в каком-то сне. Буров иронизировал над ситуацией: он познал свою невесту только в первую брачную ночь, словно в каком-то старинном романе. Впрочем, то, что Лада делала с ним до самого утра, было за пределами всего его жизненного опыта. Нет, никогда ему не понять этой юности, этого нового клубка противоречий, идущего на смену простым, как дважды два, представлениям о жизни…

Буров свозил молодую жену в короткое свадебное путешествие в Прагу (где заодно уладил свои дела с одной транспортной фирмой), а по возвращению окружил Ладу маленьким домашним раем. Сполна изведав новой жизни, колоссально отеля «Ренессанс», где они нежились в широкой постели, праздного шатания по набережным Влтавы, молодая супруга передумала делать карьеру деловой женщины. Она уволилась с фирмы японских каруселей, наняла себе персонального шофера и целиком занялась жизнью домохозяйки. Буров подарил ей несколько огромных мягких игрушек, в том числе – серую в яблоках лошадку, с грустными, будто плачущими глазами, которую ему сделали на заказ.

Лада занялась благоустройством дома, постоянно ездила за покупками, пропадала в салонах и спортивных клубах, кружась вместе с новыми подругами, женами соседей по поселку, которые сразу приняли и полюбили ее.

Теперь Буров засыпал и просыпался, видя перед своими глазами ее лицо, и понял, что наконец-то, после многих тестов и обещаний, Господь послал ему именно ту женщину, с которой ему суждено состариться и умереть.

Вот тогда и случилась катастрофа, словно судьба, доселе безупречная, всецело благосклонная к нему, вздумала, наконец, взять реванш.

В то утро он как будто предвидел близкое будущее, любил ее до изнеможения, то нежно лаская губами каждую ее жилочку, то яростно вбивая покорное тело в белую пену подушек. Это ощущение передалось и Ладе: она отдавалась как в последний раз, не отпускала его, хитрила, провоцируя снова и снова возвращаться из уже обретенного покоя…

Звонок по мобильному застал его во дворе автобазы.

– Виктор Викторович?

– Да. С кем имею честь?

– Это не важно.

– Что значит – не важно?

– Слушай меня внимательно. Если хочешь получить свою жену целой, сделай все, что я тебе скажу.

– Что? – в первую секунду не понял Буров, но тут же, уже во вторую секунду, весь его мир задрожал, обвалился, и в этом бесформенном мусоре, уже далеко, прозвучал исчезающий механический голос:

– Иначе, получишь ее по частям. Конец связи.

Ее захватили на пути в Москву, Лада ехала в бутик. Преступники остановили машину под видом сотрудников ГИБДД, оглушили и скрутили шофера, а Ладу увезли в неизвестном направлении.

Шофер не смог сказать ничего путного. Трое в милицейской форме были на одно лицо. Никаких особых примет, никаких следов.

Буров позвонил Гризли – своему давнему другу, единственному, кто уцелел в бандитской войне из всей старой гвардии. Гризли теперь держал частное охранное агентство, которое занималось всяческими щекотливыми расследованиями: шантажистами, приватным шпионажем и выбиванием долгов.

Гризли, которого Буров не видел вживую уже несколько лет, теперь еще больше оправдывал свою кличку: погрузнел и заматерел, приближаясь к образу самого крупного и свирепого хищника в Северной Америке.

Он выделил своих ребят и сам возглавил операцию. Они поставили на прослушку телефоны Бурова, установили наружное наблюдение за офисом и домом, определили мобильный номер, с которого звонили похитители. Впрочем, последняя мера ничего не дала: телефон был записан на студентку, у которой его вчера вечером отнял на улице неизвестный мужчина.

Следующий звонок похитителей дал полный откат: мерзкий механический голос похвалил Бурова за то, что тот не обратился в милицию, и мягко пожурил – за то, что Буров пожаловался матерому бандиту. Ему также дали послушать голос Лады: несколько слов сквозь слезы…

– Отставить, – сказал Буров Гризли. – Оставим на потом. Найдешь их, когда все утрясется.

– Если утрясется, – поправил Гризли, но Буров не захотел замечать зловещего оттенка его голоса.