Татьяна Корсакова - Волчья кровь Страница 26

Поцелуй Иуды – вот что это! Понимание случившегося пришло в тот самый момент, когда музыка оборвалась на самой высокой, самой пронзительной ноте. И вместе с ней оборвалось что-то в Вадимовой душе. Ему хватило силы воли лишь на то, чтобы не отшвырнуть от себя ехидну прямо там, на танцполе, чтобы с невозмутимым видом довести ее до столика, по ходу скалясь в объективы фотокамер улыбкой записного плейбоя.

– Это было очень убедительно. – В чувство его привел голос Вениамина. – Вы произвели фурор.

– Я тебя уничтожу, – не переставая улыбаться, Вадим посмотрел на нареченную.

– Меня? За что? – Удивленно приподнятые брови, почти искреннее изумление в глазах. – Я всего лишь выполняла инструкции. Вениамин, скажи.

– Так и есть, – Вениамин кивнул. – Ближе к финалу вам все равно пришлось бы поцеловаться. Я просто не ожидал, что поцелуй получится таким эффектным.

Инструкции. Да врет она про инструкции! Она – чтобы ему назло, змеиным своим чутьем почуяла, когда можно куснуть побольнее. Наверное, и не поняла до конца, что происходит, но то, что он взволнован и причиной тому женщина, уловила безошибочно. И куснула. Ехидна.

А Лика ушла. И попробуй теперь докажи ей, что все происходящее – всего лишь фарс, что поцелуй этот ровным счетом ничего не значит.

– Мы уходим! – Бороться с накатившей яростью было так же тяжело, как с недавним помрачением рассудка.

– Еще бы полчаса, – Вениамин посмотрел на наручные часы, – чтобы не показалось странным.

– Сейчас! – уже не таясь, рявкнул он и сдернул ехидну со стула.

– Вадим, – предупреждающий голос Вениамина немного привел его в чувство, – ты рискуешь все испортить.

Да, он рискует. Он рискует потерять Лику.

– Все нормально. – Он привлек к себе ехидну жестом, полным в равной мере и страсти, и ненависти, и шепнул на ухо: – Готовься, дорогая…

…Он думал, что время способно остудить ярость, и честно боролся с собой целых полчаса только затем, чтобы понять, что потерпел поражение.

– Зачем ты это сделала? – Ярость вибрировала в унисон двигателю, разгоняя по жилам шальную кровь.

– Что? – Ехидна разглядывала свои коготки и в его сторону даже не смотрела.

– Ты знаешь.

– Инструкции. Твой дед…

– К черту инструкции! – Вадим ударил по тормозам. На пустой ночной дороге машину занесло, ехидну швырнуло на лобовое стекло.

– Что ты творишь?! – Вот теперь она на него смотрела, во все глаза.

– Пошла отсюда. – Давно надо было. Лика там одна, а он возится с этой шалавой.

– Куда пошла? – А ведь она его боится. Точно боится, по голосу слышно.

– А куда хочешь! Откуда пришла, туда и иди!

– Слушай, твой дед…

Зря она вспомнила про деда, ох зря!

– Считаю до трех. Раз…

– Ночь же!

– Два…

– Подожди, ну давай договоримся!

– Три!

Дверца распахнулась с привычной легкостью, и с такой же легкостью ехидна очутилась на улице. Не без Вадимовой помощи, надо признать. Он хотел всего лишь придать ей ускорения, но, похоже, погорячился, не рассчитал силы. А может, это из-за того, что ехидна запуталась в своем змеином платье. Как бы то ни было, но равновесие ей сохранить не удалось. Она рухнула на асфальт с протестующим воплем, ойкнула и затихла. Вот черт…

Вадим уже собирался выйти из машины, убедиться, что приземление прошло успешно, когда услышал злое шипение:

– Скотина! Больно же!

Ну, если шипит и злится, значит, жива. Да, такую будешь стараться – сразу не зашибешь.

– Ты тут полежи пока, отдохни. – Вадим захлопнул дверцу, на полную мощность врубил проигрыватель, чтобы не слышать возмущенные вопли нареченной. – А у меня дела…

Мобильник зазвонил минут через десять. К черту! Ветровое стекло скользнуло вниз, впуская в салон свежий ночной воздух, телефон ударился об асфальт и замолчал. Вот такой у Вадима сегодня вечер – вечер избавления от балласта…

Приземистый сталинский дом спал, погруженный в темноту, только в знакомых окнах на втором этаже горел свет. Значит, Лика дома. Это хорошо…

На стук Вадиму не открыли. И на звонок тоже. Обиделась, не хочет видеть. Но он не может просто вот так взять и уйти! Он приехал, чтобы поговорить, и сдаваться не намерен. Пусть ему здесь не рады, пусть теплого приема ждать не приходится, он все равно войдет.

По водосточной трубе на козырек подъезда, а дальше по узкому карнизу к открытому из-за жары окну. И плевать, что высота немаленькая, а костюму теперь точно придет конец. Вадим должен увидеть ее…

– Лика!

Квартира встретила тишиной и тяжелым алкогольным духом. Сердце недобро екнуло…

– Лика…

Она лежала на полу в гостиной. Маленькое черное платье задралось, обнажая кружевную резинку чулка, жемчуг рассыпан по полу, волосы занавесили лицо. А на журнальном столике – пустая бутылка из-под виски и россыпь таблеток…

Вот и поговорили…

Паника длилась всего секунду, а потом внутри точно щелкнул переключатель. Прошло слишком мало времени, чтобы дрянь, которую приняла эта дурочка, успела всосаться. Нужно вызвать «Скорую». Вадим упал на колени перед распростертым на полу телом, привычным движением потянулся за мобильником и взвыл.

– Ты потерпи, хорошо? – Он перевернул Лику на спину, убрал с лица волосы, пробежался пальцами по бледным щекам, шее, припал ухом к груди. Ни хрена он не понимал в том, как должно биться человеческое сердце, но оно билось – и это сейчас самое главное. – Я в «Скорую» позвоню. Где ж твой телефон?…

– Не нужно в «Скорую», уходи… – Голос тихий, едва различимый, а глаза закрыты, и синева на скулах.

– Лика, девочка! Что ты пила?! – Ну и пусть синева, главное – она в сознании. – Какие таблетки? Сколько?

– Уходи…

– Уйду. Вот сразу, как ты мне ответишь, так и уйду. – Галстук шелковой змеей обвивал шею, мешал дышать. Вадим дернул за ворот рубашки, ослабляя узел. На пол упала оторванная пуговица и затерялась в россыпи жемчужин.

– Ненавижу тебя… Ты с ней целовался… – Глаза все еще закрыты, а по щекам – слезы.

– Лика, что ты выпила?! – Нет времени оправдываться.

– Виски… Гадость такая… Уходи.

– Виски? А еще что?

– Ты говорил, что не любишь ее… что совсем-совсем…

– Так я совсем-совсем… Я правду говорил. И ты правду скажи, какие таблетки пила? Сколько?

– Только виски!

– А таблетки?

– Сначала хотела… потом передумала. Много чести…

Господи, какое счастье! Значит, только виски, но целую бутылку. Это при том, что Лика и от бокала шампанского мгновенно хмелеет. А может, врет?

– Ну-ка, девочка, открой глаза, посмотри на меня.

Открыла, но только затем, чтобы тут же закрыть и со стоном перекатиться на бок.

– Тошнит…

– Тошнит – это хорошо. А я тебя в ванную отнесу…