Дмитрий Колодан - Мифы мегаполиса (тематическая антология) Страница 26

В этот момент дверь подъезда отворилась. В проеме показался высокий худой человек в темном костюме и белой сорочке с галстуком. Лицо человека показалось знакомым: Олег видел его где-то, совсем недавно — кажется, на фотографии…

Додумать мысль он не успел, ибо у его виска зазвенел колокольчик. Человек, не торопясь, прошагал мимо, потом свернул за угол… Еще несколько секунд, и звонок смолк.

И тогда с громким металлическим щелчком все стало на места: убить Петренко — не есть преступление. Судьба этого человека УЖЕ определена, он все равно что мертв, А Олег — не более, чем… (он зажмурился — и нужные слова сами прыгнули на язык) ОРУДИЕ СУДЬБЫ.

Он вздрогнул и осмотрелся: невидимые трубадуры трубили в сияющие фанфары, возвещая бесповоротный приход нового, смелого, неизведанного мира. Старый мир — с его отжившими моральными ценностями и бессмысленными жалкими запретами — испарился без следа.

Не глядя по сторонам, Олег пересек двор и влез в разбитое окно заброшенного дома: откуда здесь удобнее всего стрелять?.. Он поднялся на второй этаж, выбил прогнившую дверь угловой квартиры — ага, отсюда. И подоконник широкий — есть куда поставить локти. Что еще? Олег спустился вниз и проник в квартиру, расположенную на другой стороне здания, — наметил окно, через которое будет уходить. Все казалось простым и ясным. Можно идти домой.

Когда стемнело, Олег вернулся в заброшенное здание, надел резиновые перчатки, не торопясь собрал винтовку и стал ждать. Он не волновался и не боялся промахнулся, ибо знал наверняка: все будет в порядке. Наконец долговязая фигура Петренко, освещенная тусклым фонарем, появилась в окуляре оптического прицела — и Олег, не раздумывая, спустил курок.

Петренко мешком повалился вперед — так быстро, что разглядеть рану и тем более фонтан крови было невозможно. И никаких тебе милицейских свистков… Вечернюю тишину нарушало лишь щебетанье птиц.

Выбираясь из пустого дома через разбитое окно, Олег прислушался к себе: его не тошнило, сердце билось, как обычно. Превращение законопослушного обывателя в хладнокровного убийцу произошло на удивление легко.

Они доехали на такси до гостиницы «Россия» и немного прошлись до набережной. Речной трамвайчик как раз стоял у причала — Олег купил билеты, и они с Настей поднялись на борт — запахи солярки и речной воды окутали их. Пассажиров было мало, однако буфет работал; Олег взял пиво себе и какао Насте. Они спустились на нижнюю палубу, сели на переднее сиденье перед широким, во всю стену, окном. Наконец мотор застучал громче — трамвайчик отчалил. Не по-осеннему яркое солнце освещало нечистые воды и мокрые набережные Москвы-реки, отражалось в золотом куполе Ивана Великого и рассыпалось мелкими лучами на все четыре стороны.

Они сошли на конечной станции и долго бродили по темным закоулкам Новоспасского монастыря… Замшелые стены и потрескавшаяся штукатурка создавали странное ощущение безвременья. Людей там почти не было, лишь хромой сторож таскался за Олегом и Настей по пятам — видно, боялся, что они что-нибудь украдут.

Потом Олег повез девушку на Арбат. Они поглазели на картины уличных художников, послушали музыкантов и певцов, сходили к странному цилиндрическому дому, расположенному в одном из переулков. Настю он очень заинтересовал — девушка удивленно ахала и всплескивала руками… Впрочем, она была благодарной экскурсанткой и восхищалась всем, что показывал ей Олег.

Обедали они в случайно выбранном ресторанчике, а потом забрели в парк Горького. И опять на Олега снизошло ощущение безвременья… нет, скорее временного тупика: когда-то здесь клубились толпы людей, из репродукторов лилась бодрая музыка, из кранов бесчисленных забегаловок били упругие пивные струи. А теперь… теперь лишь античные развалины просвечивали сквозь голые кусты. Две-три шашлычные, как засидевшиеся в девках индеанки, жгли свои никому не нужные костры, да шорох палых листьев сопровождал шаги редких посетителей.

И еще этот чертов колокольчик у левого виска.

Проклятый, ненавистный, вызывающий тошноту колокольчик. Остававшийся с Олегом, что бы тот ни делал, как ни старался изменить Настину судьбу.

На следующее утро Олег встал по будильнику в семь, вместе с матерью позавтракал, а когда та ушла на работу, взял листок бумаги и составил список предстоящих дел. В тот же день (согласно списку) он уволился из университета, на следующий — заказал, выйдя через Штейна на нужных людей, фальшивые документы. Потом снял однокомнатную квартиру в безликом белом доме на Юго-Западе С тех пор таких, расположенных на окраине, квартир он сменил пять штук — в среднем по одной в год.

Машину и прочих роскошеств он решил себе не позволять — в основном из соображений безопасности. Дабы не выделяться из толпы, стал носить самую банальную, массовую одежду. И наконец безжалостно расстался со своей тогдашней подружкой, решив отныне пользоваться услугами профессионалок. Денег при таком образе жизни требовалось сравнительно немного, так что гонорар за убийство Петренко Олег положил в рекомендованный Штейном банк — куда по большей части отправились и дальнейшие гонорары.

Матери Олег сказал, что уезжает в заграничную командировку, и, чтобы соответствовать, организовал пересылку писем и денег по маршруту Москва — Нью-Йорк — Москва. Через год легенда была скорректирована: он якобы получил постоянную работу и переехал в Америку навсегда, возвращаясь в Россию лишь на один-два месяца во время каникул.

— Я устала, — Настя взяла Олега за руку и заглянула в глаза. — Поедем домой?

Прежде чем ответить, он глубоко вдохнул холодный, как лезвие ножа, воздух. Прислушался к черной гулкой пустоте у себя в голове. Затем к пронзительному визгу колокольчика.

Судьбу не обманешь — девушка обречена. Через 6 часов и 11 минут (он посмотрел на часы) она будет мертва.

Единственная надежда… и не надежда даже, а так, мечта: если судьба сделает Олегу уступку. Ведь он ее верное, послушное орудие. Да, он попросит. Будет молиться, если надо.

— Поехали ко мне, — сказал он.

Профессией Олега стали заказные убийства… хотя убийцей, киллером, он себя не считал (странно звучащий англицизм перекатывался по языку, как металлический шарик). Какой же он киллер? Ведь убийца действует по СОБСТВЕННОЙ вале, в то время как Олег исполняет волю СУДЬБЫ — являясь, по сути, ее неодушевленным орудием.

Все было просто и логично. Менее чем за сутки до убийства он старался встретить намеченную жертву. Если колокольчик звенел — значит, судьба уже приняла решение и оставалось лишь претворить его в жизнь. (Поначалу Олега искушал соблазн ничего в таких случаях не делать и предоставить обреченному умереть самому по себе… Впрочем, он почти сразу понял, что это невозможно. Во-первых, получать деньги за не тобой выполненную работу было опасно. А во-вторых — и это являлось главным, — Олег чувствовал, что судьба отвела ему роль исполнителя своей воли, и отлынивать от нее он не считал себя вправе.)