Роберт МакКаммон - Последний Поезд с Платформы “Погибель” Страница 26

Убийца вампиров остался один.

Но он не пробыл в одиночестве достаточно долго.

Тревор почувствовал движение за своей спиной, в мгновение ока развернулся, и кольт, заряженный серебряными пулями, был готов выстрелить.

— Ты не хочешь этого делать, — произнес маленький мальчик, сидящий на вершине самого большого валуна.

Глава седьмая

Мальчику на вид можно было дать лет двенадцать, не больше, но Лоусон знал, что у этих существ внешность обманчива. Его забрали и обратили совсем юным — только это можно было сказать наверняка. На мальчике болталась белая рубашка с растрепанным воротником и оборками спереди… точнее сказать, эта рубашка когда-то была белой, прежде чем на ней появились пятна запекшейся крови. На серых коротких брюках и кремовых рейтузах также виднелись кровавые отпечатки. На ногах сидели старомодные ботинки с пряжками. Над бледным ухмыляющимся лицом ветер трепал копну вьющихся спутанных волос соломенного оттенка, глаза мальчика смотрели легко, но в центре их горел хищный красный огонек, нацеленный на Тревора Лоусона. При том, во взгляде мальчика читалось не столько злое намерение, сколько забава и веселье. Этот ребенок казался худым и неуклюжим — ему не дали времени набрать вес и укрепить свои кости, его забрали слишком рано, и в своем нынешнем состоянии он застыл навечно…

— Привет, — обратился вампир пронзительным детским голосом, болтая ногами, сидя на валуне. — Я Генри.

Лоусон кивнул. Его пистолет все еще был наготове.

— Мое имя, я подозреваю, ты знаешь.

— Знаю. Мы все знаем. Позволь мне представиться тебе чуть более официально. Я когда-то звался Генри Стайлсом Младшим. Можешь называть меня Младшим, если хочешь.

— Мне никак не хочется тебя называть.

Мальчишка прыснул со смеху и хлопнул в ладоши. Ногти у него были длинными и грязными, и они запросто — Лоусон знал это не понаслышке — могли пропороть одежду вместе с кожей.

Отсмеявшись, Генри Стайлс Младший склонил голову набок и сказал:

— Ты знаешь, сколько нас здесь сегодня?

— Много, — качнул головой Лоусон.

— Мы… я, — тут же поправился мальчишка. — Привел сюда армию. После того, что ты сделал с Ла-Руж и остальными в Ноктюрне… я, скажем так, понял, что нам надо быть осторожнее, — ухмылка его расширилась, и клыки почти выскользнули из верхней челюсти. — Я всегда любил снег, — хмыкнул он. — Это наводит на мысли о Рождестве в Филадельфии.

— Вот как. Так ты оттуда?

— Родился в Филадельфии в… — Младший сделал паузу. — А какой сейчас год?

— 1886-й.

— Хм… родился в Филадельфии в 1781-м. Это делает меня…

— Старше, чем ты выглядишь.

— И умнее, чем я выгляжу, не согласен? — осклабился Младший. — В наших рядах говорят, что ты тоже умный, мистер Лоусон.

— Мило с вашей стороны.

— Они правы?

— Хотелось бы верить, — произнося это, Тревор изучал пространство вокруг себя. Он ожидал, что в любую секунду нечто чудовищное — учитывая то, как вампиры Темного Общества могут менять форму — выскочит из снежной пелены. Воспоминания возвращали его в Новый Орлеан, на крышу здания над Дюмейн-Стрит, где он повстречал ужасающего перевертыша.

— Успокойся, — небрежно бросил Младший. — Мы собираемся быть милостивыми.

— Милость? От вас? — усмехнулся Лоусон. — Я сомневаюсь, что хоть кому-то из вас знакомо это понятие.

Существо по-прежнему выглядело как смеющийся мальчик. Черный язык, который был раздвоен, как у змеи, иногда выскальзывал изо рта и ловил падающие снежинки.

— Твоя ситуация, — нежным детским голоском проворковало это создание. — Безнадежна. Ты ведь знаешь это?

Лоусон уже хотел отрицать услышанное, однако осознал, что не может… по крайней мере, пока не может.

— Посмотри на себя. Взгляни правде в глаза. Позволь мне рассказать тебе, чего мы хотим: мы хотим заполучить тебя и Энн Кингсли. Как только вы сдадитесь, мы расчистим пути. Остальные смогут двигаться своей дорогой, мы даже готовы оставить их в живых.

— Включая того мужчину, что лежит там, в зарослях? Или вы уже выпили его досуха и разорвали на части?

— Ох, ох! — театрально воскликнул Младший, и лицо его исказила застывшая ухмылка. — Без жертв не обходится. Необходимо пожертвовать меньшим, чтобы достичь большего. Кажется, еще президент Вашингтон говорил нечто подобное.

— Президент Вашингтон умер.

— К сожалению, — согласилось существо. — Жаль, что мы не добрались до него раньше. Каким замечательным лидером он мог стать для нас!

— Сомневаюсь, что Ла-Руж с кем-нибудь захотела бы разделить свой трон. Она здесь?

— Представляю, как бы тебе хотелось этого, но… нет. Она далеко, но… в каком-то смысле… можешь быть уверен, что она с нами.

Лоусон с трудом мог трезво оценивать эту ситуацию: его вводило в замешательство то, что это существо выглядело, как маленький мальчик, говорило, как старик, и думало, как монстр. Тревор, истощенный собственной жаждой, страстно хотел уйти, успокоиться… мечтал, чтобы у него было время все обдумать, но время предательски утекало сквозь пальцы.

— Наши условия, — сказал Младший. — Не изменятся. Ты и твоя подруга должны сдаться, иначе мы убьем всех. Тебя и мисс Энн мы заберем в любом случае, но я знаю, что ты можешь начать сопротивляться и даже в навредить моему племени, заставить нас понести некоторые потери. По правде говоря, меня удручает эта возможность, но если уж ты заупрямишься, что ж… — он махнул ногами вперед и назад, словно раздражительная дворняжка. — Так или иначе, мы не станем ждать слишком долго, Тревор. Так что ради своей новообретенной….

— Вам не придется ждать вовсе, — ответил Лоусон. Но даже при всей своей скорости, несмотря на то, что он уже держал палец на спусковом курке своего кольта, готовый отправить серебряную пулю в череп Младшего, это существо было неуловимым. Оно вихрем взмыло со своего места, и пуля угодила бы лишь в росчерк ветра в той самой точке, где секунду назад было тело. Лоусон никогда прежде не видел, чтобы кто-то из них двигался так быстро, и он был одновременно шокирован и восхищен скоростью Младшего — настолько, что не успел спустить курок…

Как не успел заметить и другое существо, специально притаившееся для атаки. Когда Лоусон повернулся, устрашающее создание спрыгнуло, будто подхваченное ветром, с вершины вагона-локомотива, лохмотья его рубашки взметнулись вверх, и из-под одежды прорезалось два эбеновых крыла, которые словно ждали своего часа до этой самой секунды. Они раскинулись вширь футов на десять.