Сергей Антонов - Королева голод (сборник) Страница 26

– Души… Лишь бы ничего не делать.

Не прошло и пяти минут, как лезвие лопаты уткнулось во что-то твердое.

– Вот он родимый, – обрадовался Митяй. – А ты говоришь: нет никакого кабеля. Накося-выкуси! Есть! Что за черт?

Вощилин увидел полукруг черной пластмассы и потянул за него. Луч фонаря осветил остатки полуистлевшей фуражки с синим околышем и краповой тульей. Затем на дно ямы посыпались кости и, подпрыгивая как футбольный мяч, выкатился череп. Вощилин взглянул на забитые глиной глазницы и выскочил наверх так, словно его подбросила невидимая пружина.

Здесь его ждал новый сюрприз. У костра стоял стриженый, коренастый мужик. Он прижимал к горлу Разумова нож.

Второй незнакомец вытряхивал из рюкзака вещи черных копателей.

– Смотри-ка, Валет, у него тут и бутылочка имеется. Освежимся?

Митяй попятился в темноту и залег у края взлетной полосы.

– Он говорит, что здесь еще один есть, – Валет принял из рук Носа откупоренную бутылку. – Волоки-ка его сюда второго.

Обидеться на дружка-предателя Вощилин не успел. Из ямы послышался шорох осыпающейся глины. Брошенная, как копье лопата со свистом рассекла воздух и вонзилась в грудь Валета. Уронив бутылку, зек рухнул на спину и забился в агонии. Чтобы не видеть этой жуткой картины, Митяй закрыл глаза и воспринимал дальнейшие события на слух. Вскоре пришлось заткнуть и уши. Но, даже прижав к ним ладони, Вощилин продолжал слышать истошные вопли Носа и Разумова.

– Не успели, – покачал головой Сергеев. – На каких-нибудь полчаса раньше…

– Знать бы, где упадешь, соломки подстелил бы, – полковник Лукошин посмотрел на три трупа, возле которых возились эксперты-криминалисты. – Мне уже звонили из управления. Намекнули, что пора собирать манатки. Скоро прибудет исполняющий обязанности начальника. С ним и будешь расследовать дело этого… Мясника.

Майор не знал, чем может утешить шефа, поэтому молча направился к старшему эксперту, старательно обходя лужи крови на бетоне.

– Ну и что можете сказать?

– Тут совсем не обязательно быть специалистом. Этому, – эксперт указал на Валета. – Воткнули в грудь лопату. С такой силой, что она рассекла кости грудной клетки. Смерть была мгновенной. Того, что с большим носом и третьего били головами о бетон до тех пор, пока не вышибли мозги. Подозреваю, что убийца, мягко говоря, безумен.

Сергеев мысленно представил себе картину разыгравшейся на взлетке бойни и поежился. Валет и Нос заметили пламя костра копателей. Возможно, хотели их обобрать. А дальше?

– Лопаты было две, – произнес майор вслух. – Значит, убивал второй копатель. Зачем же тогда он расправился с напарником?

– Они что-то нашли, – подал голос Лукошин. – Что-то ценное, а в процессе дележа…

Подбежал запыхавшийся милиционер.

– Только что по рации сообщили: взяли второго! Он в лесу прятался. Некий Дмитрий Вощилин. Безработный.

– Что говорит?

– Несет разную чепуху про выходцев с того света. Клянется, что никого не убивал.

– Видали мы таких, – полковник направился к своей машине. – Александр ты едешь?

– Секундочку!

Сергеев наклонился и поднял с бетона маленькую металлическую пластинку. Она была покрыта потемневшей от времени красной эмалью, а посеребренные края поблескивали в лучах солнца.

В городской краеведческий музей Сергеев поехал по двум причинам. Во-первых, допрос Вощилина ничего не дал. У горе-археолога то ли на самом деле поехала крыша, то ли он оказался слишком изворотливым и косил под дурачка. Ничего путного Вощилин не сказал, а когда его пытались привести в чувство методами физического воздействия, начал рыдать, как ребенок, креститься и читать молитвы.

Во-вторых, майор просто не мог больше сидеть в отделе, где все кому ни лень, перешептывались о скорой смене руководства.

Директор музея, седой как лунь, но очень бойкий старичок Даниил Фадеевич Макаров водрузил на нос очки и долго вертел в руках пластинку, найденную на месте тройного убийства.

– Поздравляю майор. Прямоугольная пластинка с серебряной окантовкой – знак отличия командира батальона. В органах ОГПУ такие были на петлицах начальников горотделов.

– Как вы думаете, откуда эта пластинка могла взяться на нашем аэродроме?

Макаров улыбнулся.

– В том-то вся и загвоздка! Звание слишком высокое для нашего городка и его мог носить только один человек. В тридцать седьмом он возглавлял охрану строящегося аэродрома и прославился своей жестокостью. Жаль, очень, жаль…

– Чего именно жаль?

– Всего неделю назад умер Сергей Тукмачев – последний из тех, кто строил аэродром и лично знал Малюту – командира батальона охраны.

– Хм… Экзотическая фамилия.

– Скорее кличка. Этот человек, по словам Тукмачева, утверждал, что является прямым потомком Малюты Скуратова – главного опричника Ивана Грозного, мастера пыток и аса жестоких убийств. Носил перстень с рубином, якобы доставшийся от далекого предка. Политзаключенные верили в это. Многие даже были уверены, что Малюта – вовсе не человек, а демон.

– Легенды. Этот Малюта давно умер и наверняка похоронен под оружейный салют дружков-чекистов.

– А вот тут вы ошибаетесь! Его убили сами заключенные. Тукмачев рассказывал, что это произошло среди белого дня. Малюта имел привычку разгуливать по стройке в одиночку. Чувствовал себя почти богом, был уверен, что находится под защитой перстня-талисмана. Ему раскроили голову лопатой и зарыли под плитой взлетной полосы. Было следствие и расстрелы, но никто из заключенных так и не указал место захоронения этого зверя в человеческом облике. Кстати, незадолго до смерти Сергей Тукмачев передал в дар музею несколько экспонатов, относящихся к истории аэродрома.

Макаров вышел из комнаты и спустя минуту вернулся с большой картонной коробкой.

– Я еще не успел это разобрать. Так что вы будете первым, кто увидит собранные Тукмачевым реликвии.

Директор начал выкладывать на стол содержимое ящика. Там была пара потрепанных ботинок на грубой подошве, выцветшая хлопчатобумажная роба, алюминиевая ложка, ручка которой была превращена в заточку. Со дна ящика Макаров достал орден Великой Отечественной войны первой степени, две медали «За отвагу» и сложенную вчетверо карту.

– Сергей воевал. Сначала в штрафном батальоне, а затем, как искупивший кровью, в артиллерийском полку.

Майор развернул карту и присвистнул.

– Кажется, это наш аэродром. Что за место Тукмачев обвел красным карандашом?

– Это уже никак нельзя назвать легендой, – грустно сказал Макаров. – В ста метрах от взлетной полосы в тридцать седьмом был овраг. В нем расстреливали политзаключенных. Сейчас там болото. Торфяник. Из-за пожара на нем в семьдесят третьем разбились два военных самолета. Страшное место. Я, например, не рискнул бы сходить туда ночью.