100 легенд Токийского кафе призраков - Джулиан Седжвик Страница 27

цветов он что-то напевал и ходил по грядкам туда-сюда. Его мать сказала, что отреагировали они с мужем, как все родители: сначала рассердились, а потом расплакались от облегчения. А когда успокоились и спросили у сына, зачем он туда пошел, то выяснили: он просто хотел знать, что происходит с цветами ночью. Как получается, что вечером они смотрят на запад, а утром уже повернуты на восток. – Сузуки-сан улыбается. – Настоящий маленький ученый, согласитесь?

– А как так получается? – интересуется Така, выпрямляя спину. – Я об этом никогда не задумывался.

– Старик, торгующий семенами, объяснил, что ночью подсолнухи потихоньку поворачиваются обратно, чтобы утром смотреть на восход, но только если они молоды. Когда они достигают зрелости, то перестают так делать, потому что цветы подвижны, только пока растут. А потом им становится сложно шевелиться, совсем как нам, старикам! Смотрим только в одну сторону!

Сузуки-сан чешет нос.

– Вот так и получается. Он души не чаял в подсолнухах, рисовал их зимой с две тысячи десятого по две тысячи одиннадцатый год и все ждал, когда они снова проклюнутся на вспаханном поле. Родители подарили ему на день рождения хорошую детскую книгу о Ван Гоге и его картинах с подсолнухами. Мальчик даже говорил, что хочет быть как подсолнух: всегда смотреть на солнце. Хм…

Сузуки приподнимает брови и в затянувшейся тишине обводит взглядом своих слушателей.

Юки чувствует, как учащается пульс.

– А потом они, бедные, в день землетрясения и цунами оказались в Натори. Кажется, ездили навестить тетю мальчика. Видели фото оттуда? Ад на земле. Никаких возвышенностей, все залило, целые районы снесло волной или раздавило, а еще и пожары…

Юки ерзает. Ей не хочется слушать дальше, но в то же время ей нужно узнать, что случится.

– Мать выжила, но в суматохе потеряла сына, когда они бежали к пункту эвакуации. Она рассказывала мне обо всем этом несколько недель, когда мы сидели в кафе на открытом воздухе около бараков. Каждый раз – по чуть-чуть. Можете представить ее горе и чувство вины? Не знаю, как у нее находились силы жить. Но она, казалось, твердо решила мне все рассказать, по крупице делилась своей историей…

– А потом случилось кое-что странное…

Тиканье из соседней комнаты становится громче, медленнее, весомее.

– В тот год бизнес с семенами, конечно же, принес меньше дохода. Большая часть семьи и сотрудников эвакуировалась, а старик один не справлялся. Поле подсолнухов так и стояло незасеянным. А в конце июня мать мальчика, совсем другая – расстроенная и взволнованная одновременно, – снова пришла ко мне, умоляя, чтобы я ее сопроводил. Она чуть ли не тащила меня к этому полю, а там, прямо посередине, рос один-единственный подсолнух высотой метра полтора. Красивый, идеальный. «Смотрите! Глядите! – сказала она, стискивая мою руку. – Он вернулся!»

– Ее тон меня испугал, но, надеюсь, я смог промямлить что-то одобрительное. «Это же просто случайная семечка проросла, – подумал я тогда. – Такое бывает на опустевших полях». Женщина догадалась о моих мыслях. «Он смотрит на восток, на наш дом! – воскликнула она. – А вы гляньте, где солнце! Оно же сдвинулось южнее».

Брови Сузуки-сан взлетают вверх.

– Я кивнул, а сам подумал, не повлияла ли так на подсолнух радиация. Мать мальчика тем временем снова схватила меня за руку. «А теперь прогуляемся, – объявила она, – а вы смотрите на цветок». И мы прошлись по солнечной дороге. Может, вы решите, что я тронулся умом на старости лет, но когда мы обернулись…

Юки и Така одновременно подаются вперед, а Сузуки-сан качает головой:

– Клянусь, цветок смотрел в нашу сторону.

Старик на мгновение встречается взглядом с Юки, потом – с Такой, будто приглашая их возразить.

– Подсолнух повернулся не так сильно, но достаточно, чтобы заподозрить, что он провожает нас взглядом. А когда мы дошли до другого конца поля, я уже был уверен, что цветок смотрит на нас.

Сузуки-сан мотает головой:

– Потом мать мальчика взяла мою руку в свои и сказала: «Это точно Мити. Мити вернулся». У меня по всему телу мурашки побежали, говорю вам.

Еще моя спутница объявила, что, если она пойдет на восток, подсолнух развернется и туда, но я решил не проверять. Вдруг этого не случилось бы? Поэтому я сказал, что рад, что это хорошо, раз она нашла утешение, и поспешил к касэцу. А весь следующий месяц ходил к полю и смотрел, как подсолнух растет все выше и выше. Это и правда был красивый и сильный цветок. Но тот трюк у меня повторить не получилось. Как бы я ни пытался, подсолнух глядел на солнце. А потом, как и все они, прекратил.

Иногда я видел, как мать мальчика сидит на краю поля и фотографирует. А незадолго до конца лета она выехала из касэцу. Вернулась к мужу в Ямагату. Слышал, начала заниматься пешим туризмом. Может, ей непросто было смотреть, как подсолнух стареет и увядает…

Сузуки-сан вздыхает и разводит руками:

– Вот она, история про подсолнух. У меня на старом телефоне сохранилось фото. Не самое лучшее, но я его для вас найду. Сейчас подсолнухов полно: их сажают, чтобы вытягивали радиацию из почвы. Сотни тысяч цветов. Многие из семян – урожая две тысячи десятого года.

Старик снова делает длинную паузу.

– Клянусь, тогда он повернулся. Посмотрел на нас.

* * *

Через полчаса Юки сидела в машине, но размытое фото подсолнуха все еще стоит у нее перед глазами. Сузуки-сан с трудом включил старый телефон, полистал папки, а потом трясущейся рукой протянул его Юки и Таке. Посреди сорняков, окруженный с трех сторон темным лесом, возвышался купающийся в лучах солнца цветок – будто глядел в камеру. Даже несмотря на низкое разрешение фото, казалось, что у подсолнуха есть… характер.

– Ну, что думаешь? – наконец нарушает молчание Така.

– Это так грустно.

– Ага, потерять папу – или, как ты, дедушку – тяжело. Но ребенка? Представить не могу.

Така издает странный звук, и Юки бросает взгляд на парня: по его щекам катятся слезы.

– Дурацкое цунами, – бормочет он.

Юки кладет ладонь на его предплечье:

– Может, этого подсолнуха хватило, чтобы дать его матери сил. Не знаю.

– Поехали к твоему дедушке, – предлагает Така, разворачиваясь на перекрестке. – Сделаем что-нибудь приятное. Мне нравится смотреть на подсолнухи вокруг. Вселяет надежду…

Он натягивает на лицо улыбку, но в уголке глаза все равно таится сверкающая на солнце слезинка.

Юки осеняет – так внезапно, словно кто-то ударил ее в грудь, – что именно здесь ей хотелось быть больше всего на свете. Рядом с Такой.

Он не просто нравится ей. Юки хочется оставаться с ним. Может, это больше похоже на… любовь? Но