Алексей Атеев - Холодный человек Страница 27

Вера поспешно соскочила с кровати, побежала на кухню готовить завтрак, но когда поставила на газовую плиту турку, чтобы сварить крепкий кофе, вдруг вспомнила: спешить некуда. На работу она сегодня не идет.

Вера присела на табурет и задумалась. Чем бы заняться? О ночном визите баронессы она и не вспоминала.

Неожиданно в дверь позвонили.

«Кого это спозаранку черт несет?» – размышляла Вера, не спеша открывать. От неожиданных визитов она ничего хорошего не ждала.

Звонок вновь настойчиво затарахтел, и девушка поплелась открывать. Хорошее настроение мигом улетучилось, в душу прокралась тревога. Когда она отворила, от сердца сразу же отлегло. На пороге стоял Молчановский. В руках он держал объемистый пакет.

– Это я, – сказал он. – Здравствуйте.

Вера поздоровалась и посторонилась, пропуская его в квартиру.

– Почему вчера не позвонили? – поинтересовался Виктор.

– Уж извините… Я очень замаялась. Как только вернулась домой, сразу в ванну. А потом сил вовсе не стало. Сама не заметила, как заснула.

– Я так и понял. Поэтому, простите, решил сам… Если гора не идет к Магомету…

– Это меня нужно извинить…

– Был я вчера в Липках, – не слушая оправданий Веры, стал рассказывать Молчановский. – Выяснял, что же с вами случилось на самом деле.

– И что?

– Выяснил… И одежду вашу вот принес.

– Как же вам ее отдали?!

– Пришлось, конечно, приложить усилия. Как говорится, «и лаской, и таской».

– Это как же понимать? Деньжат, что ли, подкинули кому нужно?

– Да какая вам разница? Главное – результат. Так вот, хочу сообщить: никаких к вам претензий ни у кого нет.

– То есть как это нет?! Ведь я оттуда сбежала! Значит, меня должны искать. А с этими дегенератами, которые меня… ну… того… вы встречались?

– С одним только. Второй… э-э… заболел внезапно.

– Как это заболел? Чем?

– Вы его… как бы выразиться помягче, немного травмировали.

– Травмировала?!

Молчановский с уважением взглянул на Веру.

– Я начинаю вами восхищаться. Справились с двумя здоровыми мужиками. Такого ужаса на них навели! Одного даже покалечили… Чуть-чуть.

Вера недоуменно таращилась на своего гостя. Ни о чем подобном она не помнила. Но Молчановский понял ее взгляд по-своему.

– Они сами боятся огласки, – продолжил он. – Поэтому шума поднимать не станут. Вроде вас к ним и не привозили. И историю болезни уничтожили, и с теми, кто вас принимал, провели соответствующую беседу. Этот молодой, красивенький… Как там его? Котовский, по-моему. Он, оказывается, племянник главврача. Видать, поэтому и решили все замять. Чтобы, как говорится, сор из избы не выносить.

– У них претензий нет! А если у меня есть?! Семейственность, понимаешь, развели!

– Желаете добиться от них отступного?

– Какого еще отступного?! Я справедливости хочу!

Вера не на шутку разозлилась. Какие-то негодяи решили воспользоваться ее затруднительным положением и надругаться над ней! Она этого так не оставит!

– Погодите шуметь, – попытался урезонить ее Молчановский. – Криком ничего не добьетесь. Вы вспомните, с чего все началось?

– Ну, с чего?

– А с того, что вы устроили в редакции. Я там, кстати, тоже побывал. Этот ваш главный, Павел Борисович, оказывается, на больничном.

– Да знаю я!

– А что вы с ним сотворили, тоже знаете? Чем кончилось это насильственное кормление пирожными?

– Ну, чем?

– Челюсть вы ему вывихнули. Вот чем!

– Велика беда!

– По-вашему, невелика?

– А по-вашему?

– По-моему, тоже, но он зафиксировал этот факт в больнице. Снял побои, как в таких случаях говорят. А потом написал заявление в милицию. Так что на вас заведено уголовное дело.

Вера перепугалась.

– Но ведь он сам, сам… – зачастила она.

– Что сам? Он же на вас не нападал, а как раз наоборот.

– Как же быть?

– Я и в милиции побывал, – негромко произнес Молчановский.

– Ну?

– Пришлось сунуть кое-кому в зубы.

– Неужели избить?

Виктор захохотал:

– Скажете тоже, избить! Не избить, а дать в лапу.

– Ага, – поняла Вера. – Взятка!

– Вроде того.

– И теперь меня не арестуют?

– Дело вроде приостановили. Но этот ваш Павел Борисович может полезть в бутылку и потребовать его возобновления. У него влиятельные родственники, и если они надавят, делу, скорее всего, дадут ход. Правда, имеется один нюанс. Сама ситуация для Павла Борисовича уж больно невыгодна. Его и так за дурака держат, а тут и вовсе на смех поднимут. Где это видано: какая-то корректорша свернула челюсть здоровому мужику!

«Эге! Он действительно накопал довольно много сведений обо мне и Павле Борисовиче», – размышляла Вера, внимательно слушая Молчановского.

– А посему, – продолжал ее гость, – ему могут намекнуть, чтобы не гнал волну и успокоился. Но есть и другие способы воздействия…

– Это какие же?

– Ну… – Молчановский почесал нос. – Всякие. Но действенные. Весьма действенные.

– Скажите, Виктор… – Вера постаралась вспомнить отчество благодетеля, – …Олегович. Почему это вы так обо мне заботитесь? В дурдом съездили – замяли, в милиции замяли, да еще и в редакции побывали. Зачем это все? И кто вы такой на самом деле?

– Почему я так интересуюсь вами? – Молчановский слегка смутился. – Да все довольно просто – понравились вы мне.

«Еще один, похоже, в любви объясняется, – изумилась Вера. – Небывалое явление!»

– Да ведь вы женаты! – вскричала она.

– Нет, не женат.

– А говорили обратное.

– Был. Но мы разошлись.

– Давно ли?

– Пару годков назад..

– Ничего не понимаю! То женат, то не женат… Ну да ладно. А чем вы все-таки занимаетесь?

– Как вам сказать… То тем, то другим. Всем понемногу.

– Весьма невнятно. – Вера замолчала, не зная, о чем говорить дальше. Собственно, она ждала от Молчановского продолжения. Ну, нравится она. А дальше? Замуж, что ли, зовет?

– Если позволите, я на днях еще зайду, – неожиданно заявил Молчановский, словно что-то внезапно вспомнив. Он вскочил со стула и бросился к дверям.

– Куда же вы?! – недоуменно вскричала Вера. – Мы даже кофе не попили.

– В другой раз, – на ходу бросил таинственный гость и выскочил за дверь. Через несколько секунд смотревшая в окно Вера увидела: Молчановский поспешно уселся в свой «мерседес» и машина рванула с места.

Так ничего и не поняв, Вера некоторое время таращилась на пустынный двор, потом, вспомнив, что еще не завтракала, полезла в холодильник. Из запасов имелись только яйца, трехдневный кефир, огрызок сыра и кусок копченой колбасы, лежащей в холодильнике не менее года. Колбаса настолько засохла, что обычный нож ее не брал и возникала мысль о топоре. Хлеб покрылся зеленоватой плесенью. Городская булка хотя и выглядела относительно съедобной, но по своей твердости не уступала колбасе. По сути дела, есть в доме было нечего. Нужно идти в магазин.