Артем Каменистый - Радиус Поражения Страница 27

В общем, Тоха не был обременен даже слабым намеком на военную подготовку. Тем не менее, услышав выстрелы, он моментально понял, что это не пневматика «пукает», и не петарды взрываются. Это очень серьезно. Лысый тоже разволновался нешуточно — даже дерьмо свое с лопаты выронил.

– Эй! Чего это?! Тоха?!

– Стреляют. Вроде бы у машины нашей стреляют. У Олега, случайно, нет автомата?

– У Олега?! Да нафиг ему автомат?! У тебя че, чердак поехал?! Че там за дела?!

– Не знаю. Вроде затихло уже. Посмотрим?

По виду Лысого Тоха догадался, что тот вовсе не горит желанием спешить к месту перестрелки. Но к чести приятеля, он возражать не стал:

– Пошли. Только давай осторожно, не ломиться в наглую — к насыпи сперва. А уже оттуда глянем аккуратно.

Тоха идею поддержал — здравая ведь. Удивляться ее здравости не стал — у денегератов хорошо развит инстинкт выживания и в вопросах сохранения целостности шкуры они ошибаются нечасто. Приятели направились к насыпи, при этом Лысый лопатку держал угрожающе, за край рукоятки — будто рубить собрался супостатов. Вот же дурак — что он сделает против автомата? Насмешит автоматчика своей рожей до смерти?

На насыпь забрались в самом густо заросшем месте. Осторожно высунув нос из колючих кустов, Тоха осмотрелся. В первую очередь обратил внимание на пыльный шлейф справа — какая-то немаленькая машина, а может и не одна, резво уходила в сторону Керченского полуострова. «Минивен» Олега стоял где и прежде — с виду там было все в порядке. Вот только самого Олега видно не было — он больше не гонялся по озеру за камбалой. Вдали, на берегу моря, можно было разглядеть синее пятно — ведро с уловом, ввиду врожденного скудоумия оставленное Лысым на солнцепеке. Вокруг него радостно суетились здоровенные бакланы — обед у них сегодня выдался знатный.

Тишина и спокойствие. Тохе стало казаться, что стрельба померещилась. Солнце хмельные головы напекло, вот и чудится разная ересь.

– Нифига не пойму, — признался Лысый. — Кто это стрелял? Может та машина, что там пылит? Может из нее пульнули на ходу?

– Не знаю. Пошли — хватит валяться. Посмотрим, что там.

Подойдя к берегу озера, Тоха с опаской крикнул:

– Девки, вы живы?

– Живы мы, — как-то двусмысленно ответил из кустов Олег, впрочем, сразу поправившись: — В смысле Юлька и Алка живы, а я тут с ними.

– Что это за пальба тут была?

– Да не знаем мы — из-за кустов девки ничего не видели, я снизу тоже не разглядел. Машины какие-то проехали — вот с них и стреляли. Я как услышал, в заросли под берегом спрятался. А что мне делать оставалось?! Они уехали уже или как?

– Да. Направо махнули — уже далеко. Может это браконьеры были? Ты говорил, что они сюда заглядывают иногда.

– Какие нахрен браконьеры? Это тебе не Африка — нашим бракам автоматы не нужны. Рыбу они здесь просто в сезон сетями ловят. Что у тебя с лицом?!

– Грязью местной обмазался. Драгоценной. Для профилактики сифилиса.

Олег, узнав, что опасности больше нет, тут же вылез из кустов и скачками понесся к машине. Не добежав до нее несколько шагов, замер, издал какой-то воюще-клокочущий звук, в котором смешалась злость, страх, ярость, недоумение и жалость к себе. Затем неуклюже, будто случайный ботан в компании скинхэдов, выматерился, и почти связно сообщил:

– Машину они раздолбали! В хлам! Батя меня за это в асфальт закатает! Живьем…

– Так что — машина это не твоя? — подходя, с интересом уточнил Тоха.

– Ну да… У бати взял. Удобно же на такой на море…

– Круто ты себя держал, и попал за это тоже круто…

Тоха в автомеханике понимал немногое, но даже его скромных познаний хватило, чтобы понять — с машиной далеко не все в порядке. Пули оставили в стеклах и корпусе десятки уродливых отверстий, продырявили колеса по правой стороне. У автоматов, вроде бы, калибр небольшой, но пробоины на капоте были ужасающие — руку можно просунуть. Видимо, стреляли не только из автоматов. Может ружье какое-то крупнокалиберное? Вроде охотничьего? Хотя какое блин ружье — из такого, если в лося пульнуть, от несчастного животного одни рога останутся.

Воняло бензином, с днища активно капало что-то черное, жирное. Наверное, машинное масло или какая-нибудь другая важная для машины жидкость. Тоха не верил, что после такого приключения этот драндулет сможет поехать без помощи тягача. Лысый в этой мысли с ним был солидарен:

– Во попали… Все — хрен теперь уедем. Олег, давай звонить — ментов надо срочно. Пусть этих уродов у Арабата перехватывают. Им некуда деваться — с одной стороны Сиваш, с другой море.

– Да заткнись хоть ты! Перехватчик! Не работает телефон! С утра не работает! Я сейчас…

Что хотел сказать Олег, осталось тайной — он замолчал, странно уставившись куда-то за спину Лысому. Тохе не оставалось ничего другого, как обернуться — взглянуть туда же.

По пляжу брел Паша. Нехорошо как-то брел. Обычно этот брусок протеина передвигался походкой тяжелого бульдозера — грудь, выставленная вперед, готова снесли любое препятствие, оказавшееся на пути; руки оставлены далеко в стороны — подчеркивать величину раздутых бицепсов; ноги переставляются как-то не по-человечески — будто изнасилованный манекен шагает. Но сейчас все не так — еле ходули волочит, весь как-то потух, поник и скукожился. Жалкое зрелище.

А на белой майке расплываются красные пятна.

У Тохи желудок мгновенно опустился в район копчика, во рту появился странный привкус, очень сильно захотелось отбежать и блевануть от души. Сейчас этот убогий качек подтащит свое тело и сдохнет — он ведь кровью истекает.

Паша не сдох. Подойдя к машине, он сокрушенно развел руки и жалобно пролепетал:

– Я не виноват. Я пытался, но у меня ничего не получилось.

– Что ты пытался? — настороженно уточнил Олег.

– Спасти. Не смог. Там столько крови, столько крови…

Здоровяк, присев на корточки, самым натуральным образом расплакался — будто ребенок, обиженный в песочнице.

Тоха, поняв, что тот не собирается помирать, облегченно вздохнул. Но в голове завертелась другая мысль:

– Эй! Паша! А кровь на тебе откуда?! Чья?!

Хнычущий парень, опасливо покосившись на Тоху, всхлипывая, тихо произнес:

– Наташа.

Ната не была красавицей и смерть это не исправила — усугубила. Тохе хватило одного взгляда, чтобы нарисовать картину произошедшего. Его подруга долго и разнообразно совокуплялась с этим перекачанным контрацептивом, затем, в какой-то момент, парочка сделала паузу. Паша, изнуренный темпераментом этой вечно голодной самки, разлегся в теньке, под кустом, еще и майку напялил, спасая свою драгоценную кожу. А может и не снимал. Ната прятаться не стала: уселась прямо на солнцепеке в позе лотоса и закурила — любила так делать.