Сергей Пономаренко - Проклятие рукописи Страница 27

— Добрый день, Даня, — прозвучал рядом девичий голос, и он узнал Танюшу. — Какими судьбами ты здесь, почему не на работе?

— Работа сделала нам ручкой после той вечеринки, — неохотно оторвался от созерцания брюнетки Даниил.

— Ах да! Линда вроде что-то говорила. Чем же ты теперь занимаешься?

— Есть у нас с ребятами кое-какие проекты. Если окажутся удачными, создадим свою фирму и не будем горбатиться на доброго дядю.

— Удачи! — Танюша поймала взгляд Даниила, которым тот буквально пронзал брюнетку. — Твоя знакомая?

— Нет.

— Так чего ты на нее пялишься, словно хочешь съесть?

«Гидропарк!» — объявили станцию. Брюнетка вышла из вагона, а Даниилу было неудобно следовать за ней под насмешливым взглядом Танюши. Сразу же исчез и завораживающий запах духов — наваждение растаяло.

— Тебе показалось, — буркнул Даниил. — Как зачет?

— Нормально.

— А ты что здесь делаешь? Вроде институт и общежитие находятся далеко отсюда.

— Ездила к родным в Бровары — возвращаюсь с гостинцами. Если поможешь донести сумку, приглашу в общежитие на праздничный обед, на условиях «сухого закона».

— А почему бы и не заработать обед? — согласился Даниил.

Всю дорогу до общежития Танюша оживленно болтала, рассказывая об учебе в институте, друзьях, живущих в Броварах.

— Вот я сейчас здесь, а сердце — дома, с родителями, друзьями, — пожаловалась девушка.

— Ты же можешь жить не в общежитии, а дома — сколько там ехать до Броваров? Пустяки! — удивился Даниил.

— Да нет — как ни крути, а полтора часа в одну сторону дорога занимает, каждый день три часа потерянного времени. Нерационально это.

— Ты все в жизни делаешь рационально? И время попусту не теряешь?

— К сожалению, не получается делать все по уму. А живу в общежитии, так как вначале хотела освободиться от родительской опеки, а теперь привыкла к девчонкам, соседкам по комнате.

 4

Друзья катили Полтавской трассе на старенькой «Ниве», уверенно державшей «восемьдесят» на спидометре и пожиравшей огромное количество бензина.

— Она просто бензиновый монстр, — простонал Марк, облеченный полномочиями казначея, когда расплачивался за очередную заправку топливом. — Нельзя было взять что-нибудь менее прожорливое?

— Марк, это все незначительные издержки, о которых мы забудем, как только окунемся в денежный поток, — оптимистично заявил Кирилл. — Зато это чудо техники сможет преодолеть бездорожье — ведь поисками на асфальте мы ничего не заработаем.

— Даня, каков наш маршрут?

— Перед Пирятином сворачиваем налево, дальше двигаемся по главной, попадаем в Черниговскую область, переезжаем мост через Удай и оказываемся под покровительством леса и удачи.

— Даня, что нас там ждет?

— Родовое имение дворян Лукомских — село Журавка. Последний документально зафиксированный владелец имения — дядя известного генерала Александра Лукомского, видная фигура в Белом движении во времена гражданской войны. Родоначальники Лукомских из литовских князей, во время гетманства они оказачились. Лукомские занимали видные должности в казачьем войске. Уже при Екатерине II Степан Лукомский решил собрать бумаги, чтобы восстановить княжеский титул, из-за этого длительное время находился в отлучке, а его жена успела обзавестись любовником. Узнав об этом, Степан сжег собранные бумаги, заявив блуднице: «Теперь ты княгиней не будешь!»

— Во наказание придумал неверной жонке! — захлебнулся смехом Марк.

— Это очень познавательно, Даня, но нас интересуют не исторические курьезы, а реальные ценные артефакты, которые мы сможем добыть из-под земли и воды, — жестко напомнил Кирилл.

— Будем надеяться. Имение Лукомских впоследствии раздробилось, землями стали владеть несколько хозяев, из которых самыми известными была семья Вороных. Старая усадьба находилась за пределами села, из-за ветхости оказалась заброшенной, пришла в негодность и потихоньку развалилась. Предлагаю начать поиски с нее — мне удалось определить ее местонахождение по старой карте. Вороные тоже были люди непростые: Вороной Георгий Феодосьевич — выдающийся математик с мировым именем. Его работы в области теории чисел до сих пор находят применение во всем мире. В особенном почете его труды в Японии и Корее, где даже некоторые научные институты носят его имя, — с жаром рассказывал Даниил. — Согласно завещанию, его забальзамированное тело в 1908 году было перевезено из Варшавы и похоронено в специально построенном склепе на родине — в этом селе.

— Не увлекайся, Даня, — у нас другая цель, — вновь напомнил Кирилл.

— Кирюша, ты не прав — это интересно, — не согласился Марк. — Математик с мировым именем — и склеп в глухом селе? По-моему, нонсенс.

— Вороной окончил Петербургский университет, был профессором Варшавского университета, — продолжил, почувствовав поддержку, Даниил. — Он написал двенадцать работ, которые до сих пор актуальны, а в возрасте сорока лет умер от болезни почек. Его сын Юрий первым в мире совершил пересадку почки человеку.

— Даня, повременим с Юрием — о склепе ты можешь поподробнее рассказать? — нетерпеливо поинтересовался Марк.

— Склеп построили по аналогии со склепом академика Пирогова: по ступенькам спускаешься вниз, а в гробу под стеклом находится забальзамированное тело. Очевидцы даже упоминали о видневшейся цепочке от золотых часов.

— Ха-ха! Золотые часы пролежали в склепе, без охраны, сто лет? О черт! За разговорами чуть не проехал поворот! — ругнулся Кирилл. — Сколько раз говорил — нельзя отвлекать водителя!

«Нива» резко пошла на левый поворот, подрезав мчавшийся следом джип «ниссан», который отреагировал резким торможением, буйством сигнала и голосов — из открытого окна показался мужской кулак, а женская рука изящно продемонстрировала известный киношный жест — «fuck you!».

— Сам дурак! — гаркнул Кирилл, съезжая с трассы на заасфальтированную сельскую дорогу, на удивление оказавшуюся в довольно хорошем состоянии.

Они решили перекусить в придорожном кафе с многообещающим названием «Глория»[24], с успокаивающим интерьером, выдержанным в голубых тонах. Настроение после завтрака сразу улучшилось, появилось желание общаться, но Кирилл заглушил-прекратил разговоры в салоне автомобиля музыкой из магнитолы. Хорошее покрытие дороги недолго радовало их, и через полчаса, выезжая из села Новая Гребля, они уже катили вниз по дороге, выглядевшей, словно после бомбежки. Кирилл выключил музыку, радостным оптимизмом раздражающую его, и сопровождал каждую выбоину замысловатым ругательством, а поскольку их было множество, то он строчил как пулемет. Марк и Даниил давились от смеха, выслушивая словесные изыски товарища.