Дж. Борн - Хроники Армагеддона Страница 27

Я улыбнулся и подумал про себя, что хотел бы знать этого парня при жизни, потому что оценил его чувство юмора. Я вскинул ружье и переключил на стрельбу одиночными. Затем прицелился и уложил продавца одним выстрелом в голову. Джон вопросительно посмотрел на меня. В ответ я сказал, — Профессиональный этикет, мой друг, профессиональный этикет.

Дорога в нашу крепость-пристань прошла без происшествий. Где-то в четверти мили от пирса мы заглушили двигатель и тихо пошли на веслах к доку. На берегу не было никого, видимо, потому что всех тварей увлек от пристани шум нашего двигателя сегодня утром. Мы тихо разгрузили большую часть еды и воды. Для Аннабеллы настало время обеда. Забавно, но сейчас она ест лучше, чем раньше.

24 февраля

20.47

Мы с Джоном разговаривали о семье. Я сказал ему, что беспокоюсь о своих родных, и что сомневаюсь, что они остались в живых, не смотря на их местонахождение. Джон рассказал мне о сыне, как он им гордится, и что тот получал стипендию в Пердью. Потом рассказал мне про абсурдность недавнего воссоединения их семьи, и как его жена не могла ужиться с его матерью. Джон спросил меня, почему я поступил на службу. Я рассказал ему историю про бедного паренька из маленького американского городка, который захотел служить своей стране, и как он прошел тяжелый путь через воинские звания. (Хотя сейчас мое звание не имеет никакого значения).

Уверен, что где-то глубоко под землей на северо-западе Соединенных Штатов, воинские звания еще действуют, но только не здесь, на этой плохонькой пристани у безымянного острова. Потом я рассказал Джону, почему не остался со своими товарищами на базе. Тут я сделал паузу, задав себе вопрос, за правое ли дело я борюсь. Я сказал Джону, что иногда жалею, что не поехал на базу с сослуживцами. Дело в том, что я жив, а они нет. Я лучше выбрал бы синицу в руках, чем журавля в небе. Сказал Джону, что мне придется жить с этим выбором, но, по крайней мере, я жив.

Джон посмотрел на меня и сказал, — Ты говоришь так, будто бы я обвиняю тебя в дезертирстве. Я извинился и сказал, что для меня это щекотливая тема. Я считаю себя дезертиром. Но кто из живых так скажет? Наверное, если когда-нибудь все вернется в прежнее русло, я во всем признаюсь… Раньше об этом как-то не думал.

Сердце заныло при мысли о родителях, засевших на мансарде и молящих о помощи. Воображение рисовало мне их грязную одежду, спутанные волосы, и исхудавшие от недоедания тела. Пришлось отогнать от себя эту мысль, чтобы не наделать ошибок. Попытка спасти родителей, находящихся в сотнях миль отсюда, была бы самоубийством. Интересно, за какое время катастрофа может достигнуть дальних лесов Арканзаса? С момента, как я услышал сообщение о тварях в новостях, и до того, как они добрались до моей улицы и стали скрестись в мою дверь, прошло не так много времени.

Это трудное решение, но если я хочу жить, то не могу давать волю эмоциям. Малейшая ошибка может стоить жизни. Если же я хочу отправиться в Арканзас, проверить, живы ли родители, мне нужно тщательно продумать каждый шаг, вплоть до того, где я буду спать и чем питаться.

В чем же дело? Не знаю, почему я задумался об этом лишь спустя почти два месяца, но какой еще псих поступил бы так же? Я слишком много на себя беру. Человек достиг уровня бога? Или поднялся еще выше? Не хочу сейчас об этом думать, так как могу разразиться проклятиями, а если это что-то большее, не хочу давать этой высшей силе повода наказывать меня за неподчинение. Так что давай договоримся. Если ты существуешь, оставь пока нас всех в покое… Я дам тебе знать, когда буду готов.

Смерти я не боюсь.

25 февраля

19.32

Сегодня утром, когда я вывел Аннабеллу размять лапы на док, берег был чистым. Мы прогуливались с ней по деревянным доскам. Я бы сказал, она набрала пару лишних фунтов, и ей нужна небольшая зарядка. Чтобы она не лаяла, я надел ей намордник. Пристань представляла собой систему доков, образующих букву «Н». С одной стороны к ней прилегал причальный офис, а соединял с островом эту груду дерева, металла и пенопласта единственный плывучий трап.

Мы обошли с Аннабеллой док по периметру. Вчера я взял с одной из лодок длинную удочку и попробовал дотронуться ею до дна с ближайшего к берегу края дока. Не получилось, а это значит, что глубина здесь не менее девяти футов. Почему-то я боялся, что они смогут добраться до нас вброд и вылезти здесь. После замера глубины я немного успокоился.

На втором круге Анабелла начала нюхать воздух, шерсть на загривке вздыбилась. Она почуяла их. Ветер дул с берега в нашу сторону. Я взял ее на руки и занес внутрь. Подошел к окну, выходящему на берег и стал ждать. Рассказал Джону про поведение Аннабеллы на улице. Мы с Джоном устроились у окна и стали наблюдать.

Сначала до нас донесся звук, как будто вдалеке работала уборочная машина. Потом появилась большая толпа тварей. Им не было числа. Знаю, если бы они захотели, то добрались бы до нас. Их шествие напомнило мне большой городской марафон. Такого количества хватило бы, чтобы устроить запруду. Я устал убегать, но это большой остров, и я не уверен, что мы найдем достаточно оружия и боеприпасов, чтобы перебить их всех. Если бы у нас было еще несколько дней в башне Корпуса, чтобы все продумать. Джон поймал слабый сигнал от выживших, забаррикадировавшихся на мансарде. Это тоже терзает меня.

26 февраля

09.23

Утром мы с Джоном слушали радио. Похоже, с нашими выжившими на мансарде по прежнему все в порядке, но мы не можем вызывать их своим передатчиком. Мужчину звали Уильям Гришэм, это он выходил в эфир. Время от времени я слышал на заднем плане женский голос. Не знаю, ребенок это или его жена. Он говорит, что они не заражены, и у них хватит пищи и воды еще на неделю, но шумящие внизу трупы сводят их с ума.

Похоже, он считает, что им не выбраться живыми без посторонней помощи. Если верить карте воздушных путей, которая все еще у меня, мы можем вернуться на лодке в Сидрифт, найти там машину и попробовать добраться до Виктории, штат Техас. Даже не знаю, зачем я об этом думаю. Вся дорога составит около пятидесяти миль. Десять из них — по воде. То есть туда и обратно восемьдесят полных опасности миль. Я не просил Джона пойти со мной. На самом деле, лучше, чтобы он оставался здесь. Джон разрывался между тем, чтобы поступить правильно и, возможно, потерять товарища, и тем, чтобы поступить не правильно и потерять душу. Мои мысли формировались постепенно. Я не хотел бы оказаться в таком положении, но раз такое случилось, я кое-что решил. Я выбрал жизнь.

21.45