Геннадий Башунов - Могильщик. Чёрные перчатки Страница 27

  Около единственного окна толкалась стайка мальчишек лет пяти-шести. Но они не играли в пыжа или не носились по дорожной грязи. Наоборот, вели себя, мягко говоря, пришибленно. Они шушукались, пихались, но тихо. Могильщик понял, что пацаны делают, только понаблюдав за стайкой пару минут. Неожиданно мальчишки замолчали, из плотной их кучки вышел чумазый паренёк лет шести. Он, с трясущимися коленками, начал очень медленно приближаться к окну, но, остановившись в двух шагах, расхныкался и бросился бежать. Велион ожидал услышать крики и насмешки, но пацанята только ещё больше прижухли.

  Значит, в таверне находится что-то, а вернее - кто-то, настолько ужасный, что даже страшно взглянуть. Никто, кроме проклятых могильщиков, не мог вызывать у голытьбы такого ужаса. Ну, разве что, в трактире остановился на постой дракон. Но драконов не существует.

  Тотенграбер подошёл к двери и, постучав, вошёл в помещение.

  Внутри было темно, могильщику пришлось даже остановиться в дверях, чтобы глаза привыкли к темноте. Наконец, присмотревшись, он разглядел внутреннее убранство трактира. Мягко говоря, убогое.

  Помещение оказалось маленьким, едва на две жилые комнаты. В крохотном помещении едва теснились пяток столов, сделанных из бочек, к крышкам которых были приколочены скрепленные между собой доски. Около каждого стола стояли по две не менее грубо сделанные скамьи. Потолок и стены, покрытые копотью, темнели чёрными провалами.

  Посетителей было мало, всего-то пять человек. Четверо из них сидели за столом, расположенным дальше всего от чадящего камина, они, тихо переговариваясь, поглощали самогон, да с такой скоростью, что казалось странным их нахождение в вертикальном положении.

  Пятый сидел в одиночку. Он тоже пил, но вино. Велион не мог разглядеть ни его лица, ни рук. А вот одиночка узнал могильщика сразу.

  - Велион, сукин кот, жив! - крикнул он пьяным и не очень-то обрадованным голосом. - Иди-ка сюда.

  Велион приблизился к столу, за которым сидел говорившей. Голос был знаком, но могильщик узнал его только когда приблизился. Узнал скорее по запаху, чем на вид. Устойчивому и неприятному запаху гноя и разложения.

  - Карпре, - медленно произнёс Велион, садясь и прислоняя свой меч к стойке. - Жив.

  - Жив, Велион, жив. Сколько лет, а?

  - Три. Вернее два с половиной, - уточнил Велион, нахально глотая вино прямо из кувшина. - Первый и последний мой поход зимой.

  - Могу сказать то же самое, - хмыкнул Карпре. - Значит, ты всё-таки жив...

  - К тебе это утверждение относится в большей степени.

  Карпре, криво ухмыльнувшись, поправил выбившуюся из-под грязной рубахи ещё более грязную повязку.

  Раньше эта повязка закрывала ему только живот. Теперь, кажется, всё туловище и руки. Карпре заразился в одном из могильников странной и страшной формой проказы, которую не мог вылечить никто, даже самый именитые маги, которых несчастный, могильщик более чем успешный, нанимал когда-то. Велион не слыша о нём уже более года, и думал, что Карпре погиб на могильнике или умер от этой болезни или, скорее, проклятья. Что ж, значит, он всё-таки жив...

  - Присоединяйся, - сказал Карпре, щуря пьяные шальные глаза.

  - Смотря к чему ты предлагаешь присоединиться, - сдержано ответил Велион.

  - Пока - к обеду.

  - С удовольствием.

  Старая, затасканная служанка с пустыми глазами шлюхи принесла и поставила на стол поднос с едой. На подносе лежали три жареных на открытом огне цыплёнка, запечённая в тесте щука и горка вяленой очищенной рыбной мелочи, да ещё стоял кувшин, от которого пахло староватым тёмным элем.

  - Притащи ещё кружку и эля, - буркнул Карпре, хлопая служанку пониже спины. Та ответила деревянным смехом.

  Велион тем временем уже засовывал в рот куриное крыло.

  - Гашиш? - предложил прокажённый, вытаскивая из-за пазухи небольшой свёрток. - Скоро принесут кальян.

  - Вот это нет.

  - Не балуешься?

  - Нет. Именно поэтому я до сих пор жив.

  Карпре рассмеялся, зло, неестественно. Его глаза болезненно слезились, зрачки закрывали почти всю радужку, из-за чего глаза казались чёрными дырами на фоне бледной кожи.

  - И алкоголем не злоупотребляешь? - ехидно спросил он.

  - Только зимой.

  Карпре снова сухо каркнул, пытаясь выдавить из горла смех.

  "Ему крышка, - понял Велион. - Ещё поход или два и ему конец. Руки трясутся, координация движений нарушена... и он знает, что ему конец. А ведь он был хорошим могильщиком, лучшим из тех, кого я знал... Но вот человек из него - говно".

  - Что здесь делают эти сопляки? - сухо спросил могильщик, стараясь увести тему разговора.

  - Я собрал, - хмыкнул Карпре. - Хочешь перейти сразу к делу?

  - А что, у тебя ко мне есть дело?

  - У меня есть дело ко всем здесь присутствующим. Приходило, правда, ещё двое, но они отказались. Эти - нет. Надеюсь, согласишься и ты, Чёрный могильщик.

  - Соглашусь на что? - раздраженно буркнул Велион, наливая в только что принесённую кружку эля. Напиток был холодным, сладковатым и крепким, на удивление неразбавленным и даже почти не старым. Своё прозвище, полученное благодаря цвету преобладающим тонам в одежде, а так же цвету волос и глаз, он проигнорировал. Кажется, его придумала одна знакомая могильщица, Крами, заявив, что чёрный не только цвет его перчаток, но и души. Впрочем, парень, которому он вскрыл глотку, был обречён.

  - Идти со мной, - икнул прокажённый, отвлекая Чёрного могильщика от размышлений. Он уже раскуривал кальян, принесённый служанкой.

  Велион презрительно скривился, чувствуя неприятный запах.

  - А ты ни капли не изменился за эти годы, - завил Карпре сквозь зажатую в зубах трубку. - Такой же черноволосый, молодой, даже, кажется, морщин вокруг глаз не добавилось.

  - А ты, Карпре, похож на засохший кусок дерьма, и сам это прекрасно понимаешь. Какое у тебя ко мне дело? Говори, или я уйду.

  Наркоман глухо рассмеялся. Потом его смех перешёл в идиотское хихиканье. Это не первый кальян за сегодня, - понял Велион.

  - Я всегда любил твоё чувство юмора, черноволосый засранец. Даже в тот момент, когда ты валялся со сломанной ногой, придавленный балкой и заваленный снегом. Ты шипел, что убьёшь меня, когда выползешь. Убьёшь, если я тебя брошу. Но я тебя не бросил, а? И даже отдал половину добычи, помнишь?

  - Худшую половину, - холодно произнёс черноволосый могильщик. - Да и спас ты меня только потому, что не видел, как я на самом деле владею мечом.

  - Может быть, - не стал спорить Карпре. - Но ведь спас, а? Тебе хватило денег на лечение ноги, ты дожил до следующей весны. Как-никак, ты обязан мне жизнью.