Сергей Алексеев - Мутанты Страница 27

— Давно бы так! — крикнул он на пороге, похоже, более самому себе, хотя не узнал своего голоса.

И тут увидел, как из гримерки вышла Тамара, наряженная в эротическое белье. Да по коридорчику прямым ходом на подиум! Даже зная Тамарины увлечения, подобного Волков не ожидал. Все бросились в зал, смотреть, и он, непроизвольно, — за поварами и официантами.

Публика замерла, будто в кино кадр остановился. Судебный же пристав подплыла к шесту и давай выделывать такие движения да с такой энергией, что у бычков в зале сначала слюни потекли, потом истерика началась. Она еще голосом, как по телефону, застонала и голливудским текстом в микрофон:

— О-о! Как зовут тебя? А-а-а! Ты мой бог! Делай со мной, что хочешь… О, май гад! Вау! У тебя все в порядке? Давай еще! А! А! А!

И кто-то из зала все это снимает на сотовые — фотовспышки сверкают. Тут в первых рядах толпы лысина с оселедцем блеснула и воздетый к потолку стек — лишь по этим приметам Волков и угадал батьку Гуменника. На лице же у того — гримаса крайнего сладострастия, исказившая его до неузнаваемости! Того и гляди выскочит на подиум и падет в объятия Тамары…

Волков сего зрелища и позора более выдержать не смог, промчался сквозь обезумевшую, ослепленную публику, выскочил на улицу, и только тут осенило, что незаконная жена таким образом приговор себе подписала. И добро, что батька видел! Теперь есть полные основания расстаться, и даже пан Кушнер возразить не посмеет!

От ночного клуба Николай Семенович не шел, а рысил, словно спешащий к добыче волк, и, по мере того как приближался к таможне, все сильнее ощущал некий голод, сопряженный с вселившимся в него неистовством. На российском КПП дежурил бессменный Шурка Вовченко, сейчас встревоженный и осунувшийся от бессонницы, — что-то говорил, махал руками, забыв, что они живут на штыках, однако Волков расслышал лишь обрывки фраз:

— … В ночнике! Гастроль!

Конечно, москаля следовало бы попытать относительно мутанта, наверняка что-нибудь высмотрел в свой телескоп, да сейчас было не до него. Волков миновал таможню и с ходу заскочил в свой «фольксваген», припаркованный у калитки.

Никогда прежде он не мог являться в резиденцию депутата без приглашения, но сейчас был особый случай. Невзрачный, даже скромный с виду особняк на отшибе, огороженный обшарпанным забором, внутри выглядел богато и со вкусом. Место было живописное, на берегу речки, где когда-то стояла водяная мельница и теперь осталась лишь разрушенная плотина да сваи, торчащие из стремнины. Еще живописнее было на территории самой усадьбы, где даже пальмы росли в огромных кадках, которые на зиму убирали в тайную, замаскированную оранжерею: пан Кушнер не любил хвастаться роскошью и придавливал всех, кто вольно или невольно это делал. Поэтому бывший секретарь райкома и нынешний и.о. головы до сих пор прозябал в брусовом, колхозных времен, двухквартирнике, тогда как москаль Пухнаренков отстроил себе чуть ли не дворец на территории бывшего пионерского зоосада.

На подъезде к старой мельнице из придорожных кустов выскочили двое в масках и с автоматом — дополнительную охрану выставили в связи с приездом высоких гостей. Машину Волкова признали, однако, прежде чем пропустить, убедились, что именно он сидит в кабине, и вопросов лишних не задавали. На воротах резиденции стояли еще двое в гражданском, которые приказали поставить автомобиль на стоянку, проверили документы, сличили фамилию с каким-то списком, после чего бесцеремонно ощупали одежду, отняли сотовый телефон. Николай Семенович потребовал срочной встречи с паном Кушнером и сказал, что задействован в подготовке охоты на мутанта. Но судя по их поведению, они об этом знали и даже ждали его. Стражники ввели Волкова во двор, попросили отдохнуть на скамейке под пальмами — даже кофе принесли и предложили пачку «Мальборо», а сами побежали докладывать.

Однако пан Кушнер, видно, занят был и прислал своего помощника, человека скользкого, неприятного и циничного.

— Ну что у тебя? — спросил брезгливо, через губу.

— Буду размовляти з паном Кушнером! — отчеканил Волков. — Ступай и доповедай Сильвестру Марковичу.

Помощник поморщился на его «мову», однако исчез в особняке. Прошло еще минут десять, депутат все не появлялся, и вынужденное ожидание стало размывать решимость, внезапно приобретенную в ночном клубе. Вдруг подумалось, а может, Дременко опередил? Вызнал что-то про мутанта и теперь докладывает…

Пан Кушнер, появившись во дворе, вмиг рассеял сомнения. Шел он в обществе еще двух человек, и все они были полуголые и распаренные, явно только что сошедшие с банного полка и не смывшие с себя березовых листьев. При этом Сильвестр Маркович уже говорил с кем-то по телефону и, скорее всего, на японском или китайском языке. Но даже и в таком виде Волков точно угадал, который из них американец, ибо гражданина Соединенных Штатов можно было узнать даже голого, и не только по накачанным мышцам и белозубой улыбке: сквозь печать независимости и свободы проглядывал наивный, еще не уверенный в себе и оттого дерзкий подросток, хотя на вид молодому человеку было лет тридцать.

Третим был, как и полагается, безликий, но толстозадый и женоподобный переводчик с крупным армянским носом, однако с китайским разрезом глаз.

— Мистер Странг! — торжественно проговорил Сильвестр Маркович на чистом английском. — Позвольте представить моего помощника, господина Волкова.

Мыкола выслушал переводчика и ощутил, как растет на глазах, ибо никогда помощником самого пана Кушнера не был и господином его не величали.

Натовский чин молча выбросил вперед руку, словно бейсбольную биту, но пожал пятерню Волкова как-то вяловато.

— И каково же положение дел на этот час? — по-русски спросил депутат, но с грузинской интонацией Сталина. — Думаю, Дременко передал вам мое личное поручение?

Все-таки пан Кушнер ему поручил подготовить охоту! А голова схитрил! Но сдавать будущего тестя он сейчас не собирался.

— А як же ж, Сильвестр Маркович! За вашим доручен-ням и працювалы. Дозвольте доложить диспозицью? — блеснул, как ему казалось, мовой таможенник, но был тотчас остановлен.

— Можно говорить на русском, — позволил депутат и теперь уже походил на Иосифа Виссарионовича даже внешне. — Переводчику будет проще работать.

— Через своих людей в России я установил место обитания мутантов, — доложил Волков, вновь изумляясь четкости своей мысли. — Это район второй партизанской заставы. Сейчас мой доверенный человек отслеживает пути их передвижения и уточняет местонахождение логова. А также установлено, что неизвестные пока существа переходят границу на двенадцатом километре стены, где мною обнаружен секретный тоннель контрабандистов. Вход в него отмечен условным знаком — фразой «Смерть коммунистам» на немецком языке.