Брайан Стэблфорд - Империя страха [Империя вампиров] Страница 27

Хотел спросить, кто оскорбил ее, но вопрос замер на губах, когда Мэри отпрянула.

«В конце концов, – подумал он, – я только бесправный среди бесправных. Почему ей не шарахаться от меня?»

Вина заполнила его болью.

– Я пришлю монаха. Он принесет лекарства, чтобы ты уснула.

Она пыталась ответить, но не смогла. Взгляд умолял о помощи, которую он не мог дать. Он чувствовал, что предал ее и себя своим бессилием.

Ноэл не знал, куда идти, искал укрытия. Он не хотел идти ни в трапезную, ни к себе, ни в тихую церковь, где для него Бог отсутствовал. Сказав брату Иннокентию о состоянии Мэри Уайт, юноша направился в библиотеку.

Он не мог объяснить точно, почему предпочитал это место другим, но оно было единственным, в котором имело смысл находиться. Сначала он побыл наверху, но когда колокольный звон известил, что монахи пошли к заутрене, спустился вниз, чтобы прочитать в «Вампирах Европы» о Кристель д'Юрфе.

О ней мало говорилось в книге, большинство авторов которой интересовались деятельностью и амбициями вампиров-мужчин. Ноэл прочел, что она была относительно молодой вампир, родилась в Малой Нормандии примерно в 1456 году и была младшей дочерью кузена маркиза де Верни. В 1472 или 1473 году стала любовницей рыцаря-вампира Жана де Кастри, жившего тогда в Реймсе. Там же и стала вампиром. Кажется, она не была в Аахене при дворе Шарлеманя, и де Кастри привез ее в Большую Нормандию в 1495 году – видимо, из-за ссоры с князем Жоффри. Однако де Кастри вернулся в Реймс, уладив ссору, и оставил Кристель при дворе Ричарда.

В списке любовников Кристель Ноэл отметил только одно имя: авантюриста из Реймса, который женился на дочери Генри Тюдора и Нэн Беллен, до того как его казнили за измену. Ее преступления были банальными, и Ноэл посчитал, что ей, как иностранке при дворе Ричарда, привезенной рыцарем издалека, приписывали лишь самые мелкие интриги.

Поставив книгу на место и возвратившись в освещенную солнцем комнату наверху, юноша не мог заставить себя читать. Он сидел наедине со своими мыслями и смотрел на облака, гонимые с моря западным ветром.

«Если бы это было время Эльфина, – думал он, – когда вампиры еще не пришли на британскую землю и правда еще могла явиться миру в голосах честных людей».

Позже как обычно пришел Квинтус.

– Я очень сожалею, – сказал монах, – о случившемся ночью. Мы ничего не можем сделать с пиратом, он всех нас держит в своих руках. Не думаю, что он порочный человек, но когда у него плохое настроение – сходит с ума. Собственное положение страшит его, хотя он и не осмеливается показать это. Мы должны молиться, чтобы ничего не обеспокоило его до отъезда.

– Что будет с Мэри Уайт? – спросил Ноэл.

– Я попрошу, чтобы ее оставили здесь, мы можем найти ей место в монастыре, – задумчиво ответил монах.

– Хотя мы и не желаем ей зла, – сказал с горечью Ноэл, – она так же опасна для нас, как и для Лангуасса. Если она когда-нибудь расскажет, что с ней здесь случилось, нам всем конец. И почему она должна прикусить язык, если дом Господень не дал ей настоящего убежища? Пусть мы и добрые христиане, нам, возможно, следует молиться, чтобы Лангуасс убрал ее, взял с собой как девку бандита, или убил, после того как ее изнасиловал самый подлый из его компании. Она не виновна в преступлениях и все же угрожает и моей, и вашей безопасности. Этот грязный мир насылает на нас такую напасть.

– Я буду просить Лангуасса оставить ее, – сказал Квинтус опять, уже более определенно. – Скажу, что мы отошлем ее к монахиням. Я молюсь, чтобы он отпустил девушку и монахини убедили ее не выдавать нормандцам, что с ней здесь произошло.

– И вампирша? – спросил Ноэл. – Вы ее тоже отошлете в монастырь?

Квинтус покачал головой:

– Я не знаю, что с ней делать, пока она спит, но уверен, Лангуасс ее не отдаст.

– Я не знаю ничего, – сказал Ноэл срывающимся от волнения голосом. – Несмотря на все мое учение, мне неизвестно, что я должен знать. Не знаю задач Невидимой коллегии, приютившей меня после смерти отца. Не знаю целей спокойных монахов, следующих тому, что они называют Истинной верой, отказывающих в ней и Александру, и Грегори. Не знаю, что остается для обычного человека в этом мире царственных вампиров и мстительных разбойников. Я думал, что знаю многое. Верил в смелый идеал сохранения истинной Христовой церкви от разрушения лживым папой и его монахами-инквизиторами. Думал, что понял, почему придворные могут входить в тайное общество, готовя заговор против вампиров. Я считал даже, будто знаю, что может сделать пират-герой, завоевывая океаны для обыкновенных людей, хотя суша принадлежит империи вампиров. Теперь вижу, что не знаю ничего.

– Это важное открытие, – произнес Квинтус бесстрастно, – оно пугает всех нас.

– Не переношу софистику, – отрывисто сказал Ноэл. – Кажется, вся справедливость, сострадание, смелость и мудрость спрятались, а в том, что мы делаем открыто, заложено только коварство, хитрость, страх и безумие. Почему мир обманывает себя? Почему люди не сплотятся большими армиями и не сразятся с вампирами, дабы разрушить их империю, а не плести печальные тени скрытого сопротивления?

– Так уже делали, – ответил Квинтус. – Сотню раз люди выступали против вампиров. Но армии вампиров всегда побеждали. Они – отчаянные бойцы и ужасают своих врагов. Настолько умны, что сохраняют свою самую ценную награду для тех, кто наиболее храбро сражается за их дело. Это – основа их силы. Настанет другой день, когда добрые люди выступят против них, потом еще и еще, но им потребуется оружие, которое бьет вампиров лучше, чем стрелы или мушкетные пули. Если обычным людям придется когда-либо унаследовать мир, они будут нуждаться в пути, подготовленном такими тайными обществами, о которых вы упоминали; им понадобятся умы, подготовленные мудростью Невидимой коллегии, души, оформившиеся под влиянием Истинной веры. Без первых нельзя завоевать мир, без вторых его не стоит завоевывать.

– Но в монастыре есть такие, – сказал Ноэл. – Истинная вера требует не сопротивления, но терпеливой сдержанности, не имеет значения, что материальный мир был отдан господству порока, так как есть более ценное бессмертие, ожидающее нас в раю. Некоторые из наших братьев могли бы просить нас подчиниться временной власти вампиров, спасая души. Отдайте кесарю кесарево, а Богу – Богово!

– Вы поступили бы так? – спросил монах.

– Как мы можем знать, поступаем ли мы правильно? – спросил Ноэл почти умоляющим голосом. – Как мы можем убедиться, что именно обыкновенные люди, а не вампиры – богоизбранный народ? Допуская, что они не совсем дьявольское отродье, а были созданы Богом или Адом, почему нам не думать, что Бог поставил их над нами? Откуда нам знать, что делать для исправления мира?